"Синклер Льюис. Юный Кнут Аксельброд (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

затыкали рот Атчисону, когда он принимался рассуждать о том, с какой целью
люди едут учиться. Старая, изъеденная молью тема! Пожалуй, еще Каин и Авель
обсуждали ее в Райском Сельскохозяйственном колледже. Знаете, Авель - этакий
первый ученик, очень набожный и отличного поведения, а Каин любит поэзию.
- Верно, - сказал Кнут, - а, небось, профессор Адам говорил ему: "Каин,
брось стихи, это тебе не поможет изучать алгебру".
- Вот именно. Послушайте, хотите взглянуть на этот томик Мюссе, который
я, сентиментальная душа, притащил сюда? Купил его за границей в прошлом
году.
Гил вытащил из кармана книгу, каких Кнут никогда не видывал. Это был
изящный томик стихов на незнакомом ему языке, в переплете из тисненого
сафьяна - очаровательная дамская безделушка. Фермер из прерий только ахнул
от восхищения. Маленькая книжечка почти исчезла в его огромных руках. Он
робко погладил пальцем сафьян, перелистал страницы.
- Я не умею прочесть, что тут написано, а вот всегда думал, что должны
быть на свете книги вроде этой, - сказал Кнут, вздохнув.
- Знаете что? - воскликнул Гил. - Сегодня в Хартфорде концерт Изаи.
Поедем, послушаем его. Я звал ребят, да они подумали, что я спятил.
Кто такой или что такое Изаи, Кнут Аксельброд не имел понятия, однако
пробасил в ответ:
- Ладно.
Приехав в Хартфорд, они обнаружили, что денег у них с собой хватит
только на обед, билеты на галерке и обратный проезд до Меридена. В Меридене
Гил предложил:
- Пошли пешком до Нью-Хейвена. Дойдете?
Кнут не имел представления, сколько миль было до колледжа - четыре или
сорок четыре, - но опять сказал:
- Ладно.
Последние месяцы он чувствовал, что, несмотря на свое богатырское
здоровье, начинает сдавать, но сегодня он полетел бы куда угодно, как на
крыльях.
Когда играл Изаи - первый настоящий музыкант, которого Кнуту довелось
услышать, - становилось явью все то, о чем, медленно разбирая строки. Кнут
прочел у Уильяма Морриса и в "Королевских идиллиях". Пред ним предстали
стройные рыцари, изящные принцессы в белых парчовых одеждах, призрачные
стены заброшенных городов, блеск и слава рыцарства - вымысел поэтов.
От Меридена шли пешком по освещенной луной дороге, весело смеясь и
болтая, останавливаясь, чтобы стащить яблок в чужом саду, шумно восторгаясь
холмами, залитыми серебром, с искренним, чисто мальчишеским удовольствием
гоняясь за какой-нибудь нечестивой собачонкой. Говорил Гил, Кнут больше
слушал. Но потом и он стал рассказывать о первых переселенцах, о метелях, об
уборке хлебов, о зеленом пламени первых всходов пшеницы. Про атчисонов и
гриблов своего курса оба говорили с юношеским высокомерным негодованием. Но
негодовали они недолго, ведь сегодня они были анахронизмом: двое бродячих
менестрелей - трубадур Гилберт в сопровождении своего оруженосца. Они
добрались до университета в пять утра. С трудом подыскивая слова, чтобы
выразить свой чувства, Кнут сказал, запинаясь:
- Ну, очень даже было прекрасно. Сейчас пойду спать и увижу во сне...
- Спать? Чепуха! У меня правило: ни в коем случае не отпускать гостей
рано, если вечер оказался интересным. Слишком редко это бывает. К тому же