"Синклер Льюис. Юный Кнут Аксельброд (Рассказ)" - читать интересную книгу авторазатыкали рот Атчисону, когда он принимался рассуждать о том, с какой целью
люди едут учиться. Старая, изъеденная молью тема! Пожалуй, еще Каин и Авель обсуждали ее в Райском Сельскохозяйственном колледже. Знаете, Авель - этакий первый ученик, очень набожный и отличного поведения, а Каин любит поэзию. - Верно, - сказал Кнут, - а, небось, профессор Адам говорил ему: "Каин, брось стихи, это тебе не поможет изучать алгебру". - Вот именно. Послушайте, хотите взглянуть на этот томик Мюссе, который я, сентиментальная душа, притащил сюда? Купил его за границей в прошлом году. Гил вытащил из кармана книгу, каких Кнут никогда не видывал. Это был изящный томик стихов на незнакомом ему языке, в переплете из тисненого сафьяна - очаровательная дамская безделушка. Фермер из прерий только ахнул от восхищения. Маленькая книжечка почти исчезла в его огромных руках. Он робко погладил пальцем сафьян, перелистал страницы. - Я не умею прочесть, что тут написано, а вот всегда думал, что должны быть на свете книги вроде этой, - сказал Кнут, вздохнув. - Знаете что? - воскликнул Гил. - Сегодня в Хартфорде концерт Изаи. Поедем, послушаем его. Я звал ребят, да они подумали, что я спятил. Кто такой или что такое Изаи, Кнут Аксельброд не имел понятия, однако пробасил в ответ: - Ладно. Приехав в Хартфорд, они обнаружили, что денег у них с собой хватит только на обед, билеты на галерке и обратный проезд до Меридена. В Меридене Гил предложил: - Пошли пешком до Нью-Хейвена. Дойдете? сорок четыре, - но опять сказал: - Ладно. Последние месяцы он чувствовал, что, несмотря на свое богатырское здоровье, начинает сдавать, но сегодня он полетел бы куда угодно, как на крыльях. Когда играл Изаи - первый настоящий музыкант, которого Кнуту довелось услышать, - становилось явью все то, о чем, медленно разбирая строки. Кнут прочел у Уильяма Морриса и в "Королевских идиллиях". Пред ним предстали стройные рыцари, изящные принцессы в белых парчовых одеждах, призрачные стены заброшенных городов, блеск и слава рыцарства - вымысел поэтов. От Меридена шли пешком по освещенной луной дороге, весело смеясь и болтая, останавливаясь, чтобы стащить яблок в чужом саду, шумно восторгаясь холмами, залитыми серебром, с искренним, чисто мальчишеским удовольствием гоняясь за какой-нибудь нечестивой собачонкой. Говорил Гил, Кнут больше слушал. Но потом и он стал рассказывать о первых переселенцах, о метелях, об уборке хлебов, о зеленом пламени первых всходов пшеницы. Про атчисонов и гриблов своего курса оба говорили с юношеским высокомерным негодованием. Но негодовали они недолго, ведь сегодня они были анахронизмом: двое бродячих менестрелей - трубадур Гилберт в сопровождении своего оруженосца. Они добрались до университета в пять утра. С трудом подыскивая слова, чтобы выразить свой чувства, Кнут сказал, запинаясь: - Ну, очень даже было прекрасно. Сейчас пойду спать и увижу во сне... - Спать? Чепуха! У меня правило: ни в коем случае не отпускать гостей рано, если вечер оказался интересным. Слишком редко это бывает. К тому же |
|
|