"Синклер Льюис. Мотыльки в свете уличных фонарей (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

раз ехать в чопорный приморский отель, где обычно проводил три недели,
вежливо беседуя с пожилыми тетушками, которые, судя по их туалетам, желали
сойти за собственных племянниц, и неизменно убеждаясь, что как игрок в гольф
он мелко плавает. Неожиданно он взял курс на Лебанон-Вэлли - тихий и мирный
уголок - и там обнаружил, что на свете все еще существуют густые сливки,
лесная смородина, цветы калужницы и что одышка совсем не обязательна при
быстрой ходьбе. Он носил рубашки с мягкими воротничками и сильно загорел.
Его перестало волновать то обстоятельство, что Междугородная Транспортная
Компания прекратила платежи, и порой он даже смеялся, слушая рассказы
хозяина гостиницы.
По крайней мере десятая часть его мыслей была занята тем, как лучше
обставить отдых девушки из здания напротив. Она будет лежать, погрузив свои
нервные руки в высокую траву; синее, как васильки, небо и смешные пухлые
облака принесут ей исцеление. Устроив все наилучшим образом, Бейтс всякий
раз вспоминал, что ей, поскольку она работает в этой конторе недавно,
полагается, вероятно, всего лишь пятидневный отпуск. Обливая себя ядовитым
презрением, он говорил, что только последний дурак может думать о девушке, о
которой ему известно лишь то,
что она, по-видимому, хорошая стенографистка,
что она грациозна,
что издали кажется, будто у нее изящный овал лица,
что ей от шестнадцати до сорока лет,
что она не мужчина.
Последний пункт не вызывал у него сомнений.
Бейтс был полон такого неколебимого благоразумия, что к концу отпуска
девушка почти испарилась из его памяти. Он вылечился от сентиментальных
настроений. Теперь ему казался забавным его роман на фоне железобетона -
этот танец мотыльков в холодных лучах уличного фонаря. После отпуска он...
он непременно побывает у Кристин Пэриш. Кристин была сестрой его
одноклассника; она хорошо танцевала и говорила все, что полагается говорить
об особняках на Парк-авеню и новых спектаклях на Вашингтон-сквер.
Он вернулся в город в понедельник, к концу рабочего дня, и сразу
помчался в контору, чтобы оповестить о своем возвращении. Бросился к себе в
кабинет, подошел к окну. Девушка в конторе напротив водила пальцем по
странице какой-то книги, вероятно, отыскивая номер телефона. Она взглянула в
окно, поднесла палец к губам. Шляпа мигом слетела с головы Бейтса, и вот он
уже кланяется и машет ей. Она замерла с наполовину поднятой рукой, потом
вскинула ее, посылая ему приветствие.
Бейтс сел за письменный стол. Служащие конторы, которые явились с
докладом или просто для того, чтобы тактично напомнить о своем
существовании, впервые видели его таким жизнерадостным. Когда они ушли,
Бейтс попытался вспомнить, как он собирался провести вечер. Ах да, повидать
Кристин Пэриш. Бог с ней! Успеется. Он подошел к окну. Девушка ушла, но в
темном окне, казалось, мерцал бледный призрак ее приветствия.
Бейтс пообедал в новом Йельском клубе, а потом сидел на крыше в
обществе двух соломенных вдовцов и младшего брата Бэнка Селби - юнца,
который только весной окончил колледж. Город внизу пылал огнями, как лесной
пожар. Бродвей казался огненной полосой; вдали за Ист-ривер изрыгала языки
пламени доменная печь. Отели "Билтмор", "Риц", "Белмонт", здания оперы и
центрального вокзала с их ослепительно сверкающими нижними этажами и темными