"Норман Льюис. Сицилийский специалист " - читать интересную книгу автора

было никаких достоинств, за исключением, так сказать, задатков наемного
убийцы. Неужто талант такого рода здесь больше не водится и старик решил
ввозить его из-за границы?
Он снова расхохотался, и Марк вместе с ним.
- Я появился здесь только потому, - сказал он, - что этого пожелал
Сальваторе Спина.
Лицо Кобболда, желтое и унылое в неярком свете клубных ламп, стало
задумчивым.
- Что само по себе могло бы вызвать подозрения, - сказал он. - Ты,
наверное, не знаешь всей правды про Спину. Он сложный механизм. Клубок интриг
и заговоров. И когда я поначалу заинтересовался им, то, помню, натолкнулся на
некоего Брэдли. То ли Спина работал на Брэдли, то ли Брэдли - на Спину. Я так
и не сумел выяснить.
- В Палермо мне доводилось встречаться с Брэдли, - сказал Марк. - Он был
армейским офицером. Но я ни разу не слышал, что он как-то связан со Спиной.
Хотя определенно сказать нельзя. Брэдли имел дело с довольно странной
публикой.
- Я чувствую, что он скоро здесь появится, - сказал Кобболд. - И судя по
тому, что мне известно от моих агентов, хорошего от него не жди. Между прочим,
и от Спина тоже. Запомни, Марк: если Спина сделал тебе одолжение, то рано или
поздно он попросит тебя отплатить ему тем же.

Глава 3

Через год и два месяца после переезда в Соединенные Штаты Марк был
приглашен к Дону Винченте. Старик жил в двух милях от города, в большом
ветхом, окруженном рощами и парком доме, частично перестроенном на манер замка
Орсини, который произвел на него неизгладимое впечатление, когда Дон Винченте
еще совсем юношей гостил в Италии.
Пожилой человек - должно быть, садовник - ввел Марка в дом, в котором все
показалось ему знакомым. Таким было жилище любого зажиточного сицилийца
прошлого поколения: покрытые пылью гипсовые святые, в каждой комнате - картина
на религиозную тему и всюду источаемый, казалось, самими стенами еле уловимый
сладкий запах цветов, увядающих в семейной раке, ладана и чеснока. Дон
Винченте принял его в гостиной, заставленной викторианской мебелью. Это был
человек с грустным лицом, огромным крючковатым носом, маленькими красноватыми
глазками и почти такой же неряшливый, как Дон К. В молодости он мог бы сойти
за американца второго или третьего поколения, но, по мере того как он набирал
вес, его когда-то худощавое и по-юношески свежее лицо стало сначала мясистым,
а потом и толстым; Марк был просто поражен, когда увидел, до чего Дон Винченте
похож на сицилийца - он даже отрастил на мизинцах непомерно длинные ногти, как
некогда было модно в Сицилии.
Дон Винченте производил впечатление человека доброжелательного и простого.
Когда Марк наклонился поцеловать его перстень, он опустил ему на плечо свою
пухлую клешню и сам поцеловал его в щеку. Позади него, возвышаясь как башня
среди хаоса из маркетри и золоченой бронзы, с мрачной точностью отмеряли время
привезенные из Италии напольные часы с ярко раскрашенным циферблатом, а в
клетке верещала канарейка, рассыпая на ковер зерна и песок.
- Ричардс, сколько времени ты уже в Штатах?
- Чуть больше года, Дон Винченте.