"К.С.Люис. Боль утраты. Наблюдения" - читать интересную книгу автора

Но настроение еще не доказательство. Конечно, кошка будет визжать и
царапаться , пытаясь вырваться из рук ветеринара, а если удастся, то и
укусит. Вопрос в том, кто он: врачеватель или вивисектор. Поведение кошки не
проливает света на этот вопрос.
Я могу поверить в то, что Он - врачеватель, если я думаю о моих
собственных страданиях. Сложнее, когда я думаю, как страдала она. Муки горя
не сравнить с физической болью. Только дураки утверждают, что моральные
страдания во сто крат страшнее физических. Разум всегда обладает
способностью восстанавливаться. Самое худшее, что может произойти, тяжелые
мысли возвращаются снова и снова, но физическая боль может быть абсолютно
бесконечной. Горе - это бомбовоз, летающий кругами и сбрасывающий очередную
бомбу, описав очередной круг и возвращаясь к цели. Физические страдания
подобны постоянному огневому валу в окопах первой мировой войны, обстрелы,
длящиеся часами, без передышки. Мысли не бывают статичными, тогда как боль
часто статична.
Что из себя представляет моя любовь, если я думаю больше о своих, а не
ее страданиях? Даже мои безумные мольбы "Вернись, вернись!" - прежде всего
то, чего я хочу для себя. Я никогда не задумывался, если бы такое оказалось
возможным, было ли бы это хорошо для нее? Я хочу ее возвращения ради
восстановления моего прошлого. Для нее я не мог пожелать ничего худшего:
испытать смерть и вернуться на землю, чтобы снова, пусть позже, пройти через
умирание? Первым мучеником считается Стефан, может быть, мучения Лазаря были
похуже?
Я начинаю понимать. По силе моя любовь к ней была приблизительно такой
же, как моя вера в Бога. Правда, не буду преувеличивать. Насколько моя вера
была воображаемой, а любовь эгоистичной, знает только Бог. Я не знаю. Может,
слишком сильно сказано, особенно, что касается моей любви. Но ни то, ни
другое не было, как я полагал, истинным, и в том и в другом было довольно
много от карточного замка.
Какая разница, как я скорблю и что я делаю со своим горем? Какая
разница, как я ее помню и помню ли вообще? Ничто не облегчит ее прошлых
страданий. Прошлых страданий. Откуда я знаю, что все ее страдания в прошлом?
Я никогда не верил, считая это абсолютно невероятным, что самая
преданная Богу душа немедленно, как только из горла умирающего вырвется
последний хрип, обретает мир и покой. Поверить в это теперь - это выдавать
желаемое за действительное. Х. была яркой личностью, прямая, светлая душа,
как шпага из закаленной стали. Но она не была святой. Грешная женщина,
замужем за грешным мужчиной. Два пациента Бога, которых еще надо излечить. Я
знаю, требуется не только осушить слезы, но и отчистить пятна, чтобы шпага
заблистала еще ярче.
Но пожалуйста, о, Боже, осторожнее, осторожнее. Месяц за месяцем,
неделю за неделей Ты растягивал ее бедное тело на дыбе, когда она еще в нем
находилась. Не хватит ли?
Самое ужасное, что совершенный милосердный Бог в данном случае ничуть
не лучше Космического Садиста. Чем больше мы верим, что Бог причиняет боль,
только чтобы излечить, тем меньше мы надеемся, что он услышит наши страстные
мольбы быть "поосторожней".
Жестокого можно задобрить взяткой, или он сам , наконец, устанет от
своего утомительного занятия, или на него может найти неожиданный приступ
милосердия, как у алкоголика вдруг наступает период трезвости. Но