"Клайв Стейпл Льюис. Конь и его мальчик (Хроники Нарнии III)" - читать интересную книгу автора

- Ты уж прости, - сказал он коню. - Не могу, ноги обжигает.
- Тебе-то хорошо в туфлях, - сказал он Аравите, которая шла за своей
лошадью. Она молча поджала губы - надеюсь, не из гордости.
После этого бесконечно длилось одно и то же: жара, боль в глазах,
головная боль, запах своего и конского пота. Город далеко позади не
исчезал никак, даже не уменьшался, горы впереди не становились ближе.
Каждый старался не думать ни о прохладной воде, ни о ледяном шербете, ни о
холодном молоке, густом, нежирном; но чем больше они старались, тем хуже
это удавалось.
Когда все совсем измучились, появилась скала, ярдов в пять-десять
шириной, в тридцать высотой. Тень была короткая (солнце стояло высоко), но
все же была. Дети поели, и выпили воды. Лошадей напоили из фляжки - это
очень трудно, но Игого и Уинни старались, как могли. Никто не сказал ни
слова. Лошади были в пене и тяжело дышали. Шаста и Аравита были очень
бледны.
Потом они снова двинулись в путь, и время едва ползло, пока солнце не
стало медленно спускаться по ослепительному небу. Когда оно скрылось, угас
мучительный блеск песка, но жара держалась еще долго. Ни малейших
признаков ущелья, о котором говорили гном и ворон, не было и в помине.
Опять тянулись часы - а может, долгие минуты; взошла луна; и вдруг Шаста
крикнул (или прохрипел, так пересохло у него в горле):
- Глядите!
Впереди, немного справа, начиналось ущелье. Лошади ринулись туда,
ничего не ответив от усталости, - но поначалу там было хуже, чем в
пустыне, слишком уж душно и темно. Дальше стали попадаться растения, вроде
кустов, и трава, которой вы порезали бы пальцы. Копыта стучали уже
"цок-цок-
цок", но весьма уныло, ибо воды все не было. Много раз сворачивала тропка
то вправо, то влево (ущелье оказалось чрезвычайно извилистым), пока трава
не стала мягче и зеленее. Наконец, Шаста - не то дремавший, не то немного
сомлевший - вздрогнул и очнулся: Игого остановился как вкопанный. Перед
ним, в маленькое озерцо, скорее похожее на лужицу, низвергался водопадом
источник. Лошади припали к воде. Шаста спрыгнул и полез в лужу; она
оказалась ему по колено. Наверное, то была лучшая минута его жизни.
Минут через десять повеселевшие лошади и мокрые дети огляделись и
увидели сочную траву, кусты, деревья. Должно быть, кусты цвели, ибо пахли
они прекрасно; а еще прекрасней были звуки, которых Шаста никогда не
слышал - это пел соловей.
Лошади легли на землю, не дожидаясь, пока их расседлают. Легли и дети.
Все молчали, только минут через пятнадцать Уинни проговорила:
- Спать нельзя... Надо опередить этого Рабадаша.
- Нельзя, нельзя... - сонно повторил Игого. - Отдохнем немного...
Шаста подумал, что надо что-нибудь сделать, иначе все заснут. Он даже
решил встать - но не сейчас... чуточку позже...
И через минуту луна освещала детей и лошадей, крепко спавших под пение
соловья.
Первой проснулась Аравита и увидела в небе солнце. "Это все я! -
сердито сказала она самой себе. - Лошади очень устали, а он... куда ему,
он ведь совсем не воспитан!.. Вот мне Стыдно, я - тархина", - и принялась
будить других.