"Клайв Стейпл Льюис. Конь и его мальчик (Хроники Нарнии III)" - читать интересную книгу автора

направилась прямо вперед.
И тут же, в следующий же миг она увидела лошадей и слугу.
- Иди к своей хозяйке, - сказала она, забыв, что ворота заперты. - Вот
тебе за труды.
- Слушаюсь и повинуюсь, - сказал слуга, и помчался к берегу. Кто-кто,
а он привидений боялся.
- Слава Льву, вон и Шаста! - воскликнул Игого.
Аравита повернулась и впрямь увидела Шасту, который вышел из-за
усыпальницы, как только удалился слуга.
- Ну, - сказала ома, - не будем терять времени. - И быстро поведала о
том, что узнала во дворце.
- Подлые псы! - вскричал конь, встряхивая гривой и цокая копытом. -
Рыцари так не поступают! Но мы опередим его и предупредим северных королей!
- А мы успеем? - спросила Аравита, взлетая в седло так, что Шаста
позавидовал ей.
- О-го-го!.. - отвечал конь. - В седло, Шаста! Успеем ли мы? Еще бы!
- Он говорил, что выступит сразу, - напомнила Аравита.
- Люди всегда так говорят, - объяснил конь. - Двести коней и воинов
сразу не соберешь. Вот мы тронемся сразу. Каков наш путь, Шаста? Прямо на
Север?
- Нет, - отвечал Шаста. - Я нарисовал, смотри. Потом объясню. Значит,
сперва налево.
- И вот еще что, - сказал конь. - В книжках пишут: "Они скакали день и
ночь" - но этого не бывает. Надо сменять шаг и рысь. Когда мы будем идти
шагом, вы можете идти рядом с нами. Ну, все. Ты готова, госпожа моя Уинни?
Тогда - в Нарнию!
Сперва все было прекрасно. За долгую ночь песок остыл, и воздух был
прохладным, прозрачным и свежим. В лунном свете казалось, что перед ними -
вода на серебряном подносе. Тишина стояла полная, только мягко ступали
лошади, и Шаста, чтобы не уснуть, иногда шел пешком.
Потом - очень нескоро - луна исчезла. Долго царила тьма; наконец Шаста
увидел холку Игого и медленно-медленно стал различать серые пески. Они
были мертвыми, словно путники вступили в мертвый мир. Похолодало. Хотелось
пить. Копыта звучали глухо - не "цок-цок-цок", а вроде бы "хох-хох-хох".
Должно быть, прошло еще много часов, когда далеко справа появилась
бледная полоса. Потом она порозовела. Наступало утро, но его приход не
приветствовала ни одна птица. Воздух стал не теплее, а еще холодней.
Вдруг появилось солнце, и все изменилось. Песок мгновенно пожелтел и
засверкал, словно усыпанный алмазами. Длинные-предлинные тени легли на
него. Далеко впереди ослепительно засияла двойная вершина, и Шаста
заметил, что они немного сбились с курса.
- Чуть-чуть левее, - сказал он Игого и обернулся. Ташбаан казался
ничтожным и темным, усыпальницы исчезли, словно их поглотил город Тисрока.
От этого всем стало легче.
Но ненадолго. Вскоре Шасту начал мучить солнечный свет. Песок сверкал
так, что глаза болели, но закрыть их Шаста не мог - он глядел на двойную
вершину. Когда он спешился, чтобы немного передохнуть, он ощутил, как
мучителен зной. Когда он спешился во второй раз, жарой дохнуло, как из
печи. В третий же раз он вскрикнул, коснувшись песка босой ступней, и
мигом взлетел в седло.