"Георгий Левин. Жизнь на обочине ("Жизнь ru" #3)" - читать интересную книгу автора

с погонами и беретом на голове. В ее руках был кирзовый футляр с флажками.
При отправлении поезда после гудка паровоза она стояла в открытой двери
вагона с флажком в руке. Поезд отходил от станции. Она закрывала дверь
движущегося вагона. Я ее очень боялся. С замирающим сердцем подглядывал за
этими ее действиями.
Заполнявший вагон народ был одет в старую одежду. Было много людей
одетых в солдатскую форму без погон. Их груди украшали орденские планки и
нашивки за ранения. В вагоне стоял густой запах немытых тел, портянок, пота,
смешанный с запахом лука. Всего этого не замечал. К таким запахам привык. В
селах пахло и не так. Наше путешествие длилось почти четверо суток. Все
время пути не отрывался от окна вагона. За стеклом проплывали большие
города, городишки, села, поля и леса моей огромной Родины. Жадно впитывал
это новое. Увиденное зрелище заставляло трепетать от возбуждения. Оказалось
мой мир такой огромный и прекрасный! И я упивался им.
Длинные очереди в туалет в вагоне или такие же толпы народа за кипятком
к стоящему у купе проводницы баку не могли повлиять на мое восторженное
состояние. Я ехал к новой жизни! К жизни в большом городе. К жизни, о
которой ничего не знал. Поезд шел вперед. Мерно стучали колеса вагонов. Они
поглощали километры пути. Уносили нас вперед к нашей цели.
Все чаще мы проезжали города. Это было знаком, что мы приближались к
Москве. Отличал города от сел по скоплению домов. Эти большие по сельским
меркам сооружения жались друг к другу. Составляли длинные цепи зданий без
просветов между ними. Двух, трехэтажные они поражали меня.
Самое большое здание, которое я видел в своей жизни, было обширное
рубленное одноэтажное здание нашей сельской школы. Да старая разрушенная
церковь. Еще в начале 30-х годов она была превращена в клуб. А здесь такие
большие избы! Так я вначале называл дома. Вызывая насмешки сверстников. Им
моя сущность десятилетнего мальчугана жившего в глубинке была смешной и
комичной. Они долго издевались надо мной. Обзывали "лаптем". Но десятилетний
парень вырос в селе и познал физический труд. Я был сильнее их. Надавать им
по шеям мог спокойно. Даже если обидчики превосходили числом. Поэтому
издевались не долго. Это было потом. А пока колеса вагонов стучали по
рельсам и уносили меня в неведомую даль.
И вот Москва! На вокзале просто застыл с открытым ртом. Гомон и рокот
вокзала, голоса из репродукторов оглушили меня. Я почувствовал себя
маленькой букашкой в большом человеческом муравейнике. Но и это не было
концом нашего пути. Путешествие продолжалось.
Нам еще нужно было ехать на пригородный вокзал. Тогда электричек еще не
было и до Мытищ предстояло добираться пригородным поездом. Эту часть пути не
заметил. Ошеломлен был окружавшей меня новой действительностью и видами
большого города.
Мать отвлекала меня рассказами истории возникновения города, где мне
предстояло жить.
Когда-то подмосковное село после строительства железной дороги
начавшееся еще при царе стало расти вокруг железнодорожной станции. Сначала
появились железнодорожные мастерские. Потом выросли заводики. Они еще в
царское время поглотили село. Превратили его в городок Мытищи. Он и рос.
Сначала около железнодорожного вокзала. Машиностроительный завод построили в
стороне. Он был детищем советских пятилеток. Как и заведено было в те годы,
это была стройка века. Огромную территорию окружал забор. За ним стояли