"Георгий Левин. Жизнь на обочине ("Жизнь ru" #3)" - читать интересную книгу автора

большие цеха. К заводу подходила четырех колейная железнодорожная ветка.
Тысячи человек работали на заводе. Им требовалось жилье. Это и дало толчок
новому строительству города. Центром его и стал комплекс зданий
заводоуправления. А вокруг рос новый жилой поселок. Работников гиганта
первых пятилеток.
Тогда в 1946 году город состоял из трех частей. Центра города,
железнодорожного и заводского поселков. Они назывались районами. Но народ
упорно именовал их по названию этих трех частей города. Границы между ними
стирались. Дома завода поглощали все территории. Добираясь до окрестных сел
и вбирая их.
Родители жили в заводском поселке. От вокзала мы туда ехали автобусом.
Для меня это море впечатлений превратило всю дорогу в сон. Удивляться,
восхищаться уже не было сил. Просто смотрел на все вокруг. Уже не
воспринимая ничего. Но вот путь закончился. Передо мной был дом родителей.
Двухэтажный он стоял среди других домов похожих на него. Мы направились к
нему.
В этом двухэтажном доме было четыре подъезда. Сам дом был из кирпича.
Об этом материале представления не имел. Деревянная лестница внутри по
материалу была мне ближе. На площадке второго этажа были две двери в
квартиры. Одна налево. Вторая на право. Еще металлическая приставная
лестница вела на чердак. Мы с матерью поднялись на эту площадку. Подошли к
двери квартиры справа. Мать ключом открыла дверь. Я переступил порог
квартиры, где жили родители. Сказать, что она меня поразила? Значит, не
сказать ничего. Попал в сказку. В волшебный дворец. После сельской избы это
великолепие назвать иначе язык не поворачивается. Попробуйте посмотреть на
все моими глазами.
Что все убого и носит отпечаток сельского понятия о достатке. Понял
значительно позже, а тогда стоял на пороге и обозревал открывшийся вид
коридора квартиры.
Выкрашенные доски пола покрывала дорожка из грубой дерюги. Стены на
половину были выкрашены зеленой краской. Выше нее шла побелка захватывающая
потолок. Слева на стене висело зеркало в рамке. Под ним стоял узкий около
метра высотой шкафчик. Справа на деревянной доске укреплены были с десяток
крючков для верхней одежды. Внизу лежал кусок дерюги. На нем стояли тапочки.
Рядом на полу стояла обувь. Длиной коридор был около 7 метров. Слева белая
выкрашенная дверь. Такая же дверь заканчивала коридор. Да еще две двери были
справа. Одна обычная одностворчатая. Вторая последняя дверь была широкая
двойная. На потолке коридора на свитых проводах висела лампочка. Мать вошла
и включила ее. Электрический свет залил все это великолепие.
На фоне этой красоты мои стоптанные бахилы в резиновых галошах, старые
штаны, потертый тулуп и самодельный треух пошитый дедом лет 8 назад
выглядели жалко и безобразно. Если учесть, что ноги мои одетые в бахилы были
обмотаны старыми портянками. Благоухающие запахом после дороги. То мое
состояние понять можно. Просто топтался у порога. Не решался войти. Мать
радостно улыбалась. Она втащила меня за руку в квартиру. Так ничего и не
поняла. Думала, застыл от вида великолепия их жилья. Очень отличавшегося от
убогости сельского жилья.
- Чего застыл? Это теперь и твой дом! Заходи! Привыкай!
Истинной причины ей не сказал. Это частое не понимание было между нами
всю жизнь. Мы были по существу чужими людьми. Так и остались ими навсегда.