"Андрей Левкин. Цыганский роман (повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора

обгонять мужика, пожалуй, не следовало, потому что неизвестно, что там
дальше, но и плестись в хвосте не хотелось. Само собой вышло так, что он его
нагнал и шел за ним следом, в затылок. Почувствовав идущего сзади, человек
отступил, пропуская А. вперед, но тот обгонять не стал и признался, что идет
впервые и дорогу не знает.
Мужчина очень солидно прихмыкнул и утвердительно, согласно, покачал
головой, подтверждая кивком не то, что он понял собеседника, и не то даже,
что попасть на свалку без провожатого сложно, но очевидную необходимость
проникновения туда.
- А что тебя интересует? - спросил он чуть погодя.
- А так, - промямлил застигнутый врасплох А., почувствовав себя если и
не шпионом, то уж соглядатаем, - так... увидим...
- А что тут разглядывать. Что надо - за тем и идешь.
Мужик был пенсионного возраста, а лет десять-пятнадцать-двадцать назад
принадлежал, похоже, к типу героя нашего времени в понимании журнала
"Крокодил" и плакатов на стенах: родившийся на заре кадровый рабочий с
твердо-широкими скулами, крепкие руки в до локтей закатанной рубахе, глаза
глядят непрерывно-пристально вперед, усы плотные и седые - даже, скорее, не
седые, но убеленные мудростью. На плакатах, обычно, он дополнялся двумя
младшими поколениями: юношей при комсомольском значке и махоньким
октябренком, - одна из многих троиц тех лет, а кроме этой: черный, желтый и
белый; рабочий, колхозница и некто хлипкий в очках; солдат, матрос и летчик;
основоположник, соратник, продолжатель и основатель; папа, мама и - на общих
руках - дите, мелком выводящее по небу "Пусть всегда будет солнце!" Бывший
бог-отец постарел, оплыл, смотрел под ноги - дело-то все же на болоте, с
тропинки сходить не след. Завязав разговор, он, несколько одышливо
воодушевляясь, вовсю расписывал свалку, говоря о той, как о чем-то
принадлежащем ему лично, по-хозяйски. Время от времени он поглядывал,
канонически прищуривая взгляд, на спутника - проверяя, а достоин ли тот его
наставничества. А. старательно, хотя и неуклюже, имитировал
заинтересованность и веру в россказни, по которым выходило, что свой брак
сюда свозит чуть ли не ювелирный завод.
- А вы зачем идете? - осведомился А., почувствовав, что одобрительного
молчания с его стороны уже недостаточно.
Начался рассказ о пенсионных занятиях усатого, а занимался он, помимо
садоводства и рыбалки, изготовлением рамок для разных там картинок. "Что за
картинки?" - услыша отчасти близкое слово, спросил А. Оказывается - для
фотографий, рамки покупал сосед по даче. А. хотел было выяснить, зачем они
соседу, но В. начал говорить о том, как трудно раздобыть профили, потому что
новых делают мало, и только на свалке можно еще отыскать что-то приличное,
ну, или в заброшенном доме, но это ж в сельской местности... Профили он
отдирал от старой мебели (из нагрудного кармана пиджака - было видно под
распахнутой плащ-палаткой - острием вверх торчала стамеска); мебелей же сюда
свозили видимо-невидимо: "С комиссионкой свяжешься - себе дороже выйдет, вот
на свалку и отправляют", куда вывозили, судя по его словам, чуть ли не
гарнитуры времен Павла эдак Второго, реставрируя которые неплохо промышлял
некий антиквар Г.
- А сосед что, фотограф? - вернулся к теме А. - Зачем ему рамки? В
альбом же клеют.
- Нет, - ответил В., - пенсионер он. Шишка был крупная, а два года