"Андрей Левкин. Цыганский роман (повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора

заметили также и то, что на месте резаных или жженых ран получаются рубцы,
которые можно получить и искусственным путем. Как всякое соотнесение, тем
более столь ложно-прямое, метод банален, но что делать, только вот так: по
обмолвкам, спотыкаясь на собственном непонимании, за что-то цепляясь,
раскручивать действительное положение дел, уточняемое в дальнейшем уже
сознательным выведением МТ на очередную обмолвку, детальку, эпизод - он,
позже, и не сопротивлялся: если и не стремясь помочь, то не препятствуя
естественному ходу событий.
Тайны тут не было никакой: единственный среди остальных, МТ занимался
не декоративным, не символическим, не каким-то еще, не магически-мистическим
даже вариантом профессии, а каким - сказать трудно, точного определения от
него добиться не удалось: он только пожимал плечами, а в момент какого-то
особенно, видимо, нелепого моего "не понимаю" пригрозил, что вот скажет
Эсфирюшке, та из-за угла осуществит общий наркоз, и он мне на лбу напишет
"Элементарно, Ватсон" в зеркальном изображении. Угроза была если и шуточной,
зато конкретной и вполне осуществимой. Короче говоря, он тут делал что
хотел - помимо минимальной денежной работы.
Когда же у нас с ним устроились более-менее приятельские отношения,
начали отменяться и прочие тайны: все его девочки были, конечно, его не то
чтобы пациентками, не моделями, чем-то ближе к соучастницам и партнершам.
Одинаковый примерно возраст и схожий тип объяснялись вовсе просто.
Действительно, молоденькие девочки были противопоказаны, поскольку никто не
мог предугадать, как далее поведут себя их тела: он рассказывал, что
работая, действительно, когда-то с ними, был поделом наказан за проявленную
глупость - девочки, понятно, росли, полнели, рожали, раздавались в бедрах,
круглели, оплывали - что, разумеется, влекло за собой деформацию работы. Что
не столько даже уязвляло его профессиональные чувства, но было причиной
весьма серьезных неурядиц: ведь развивающиеся искажения видели и сами модели
(о тогдашних девочках допустим и этот термин), что ввязывало их в слишком
внятные и, скажем, на коротком поводке отношения со временем, они
переживали, пытались даже избавиться от татуировок, что очень больно да и
почти невозможно. В общем, их жизнь была если и не поломана, то подпорчена
вполне.
И потому еще (говоря теперь не только о моделях МТ), безотносительно к
тому, насколько умна или вегетативна была любая из пациенток фирмы,
татуировка, ее действие не сводилось лишь к приобретению рисунка на теле - и
неважно, понимал ли это сам оператор. Объясню на простом примере: другая
одежда, даже одежда, требует нового поведения, тем более татуировка,
заставляет тело изменить свои повадки, пластику, мимику, жестикуляцию,
голос. Поэтому расползания рисунка - тем более, работы серьезной - столь
болезненны: человек, грубо говоря, постоянно ощущает себя умирающим: когда
рассыпается зуб, возникает необходимость чуть ли не каждоминутного
рассмотрения его языком, ускоряя процесс, так и здесь - подобная ситуация
просто-таки торопила - разглядыванием себя - дальнейшее ухудшение и старение
тела.
Вернемся к МТ. Что до типажа, то женщины именно девичьего размера и
строения тела нужны были ему потому, что - в этом он, прежде всего,
отличался от коллег - он не писал картинку на человеке, но создавал объект
из человека и рисунка: по его мнению, подобное сложение позволяло достичь
максимального результата; кроме того, наверное, начав с девочек, он мог