"Андрей Левкин. Голем, русская версия (Роман)" - читать интересную книгу авторас полуголой девушкой, на грудь которой ниспадали лепестки розовой розы.
- Нет, не я. - А то написано: "Ее тело пронизали волны экстаза". Понятно же, что на самом деле должно быть "Ее тушка зашлась в конвульсиях". Почему никто не пишет правду? - Да это, наверное, и не перевод, а сами сочинили. - А что, и так бывает? - Иначе откуда столько переводов. Откуда на свете столько заграничных авторов? Не может их там быть столько. - Написать тоже что ли? Справлюсь. Компьютер у Жукова одолжу на месяц и напишу. Он у него старый, ему так и так надо новый покупать, - добавил он с некоторой задумчивостью, разворачивая в мозгу план отъема компьютера у нашего общего знакомого, который, увы, жил далековато, так что появлялся с дарами нам на радость весьма редко. - А платят как? - Так я же на это живу, - я пожал плечами. - У тебя запросов меньше, - за пару секунд он будто бы оценил, взглянув на меня, мою жизнь и все ее обстоятельства. - Ладно, побежал на урок. - На какой еще урок? - удивился я. - Каникулы же. - А вступительные, балбес? Это же как новогодние елки у актеров. Сегодня Херасков был одет прилично, хотя его обычный хайр до плеч никуда, конечно, не делся. Но он был в белой рубашке и какой-то жилетке, пошитой что ли из обивочной ткани, похожей на гобелен. На спине у него - как я увидел, когда он распрощался и побежал по делам - была пурпурная, но блеклая, в согласии с общем палевым тоном ткани роза. Повезло ему в жизни: входил в моду. Уроками он в основном и жил, потому что учительствова-ние в школе (в этой самой, за пустырем) содержания жизни дать не могло, да у него там половина нагрузки-то и была. Впрочем, и его запросы были не из обширных, да и не знал он - не хотел их знать потому что - сложностей жизни. Так и порхал в природе. Я, в общем, тоже, но я-то хотя бы иной раз тревожно задумывался на этот предмет, а он - никогда. Надо будет при случае узнать у него, наконец, как ему это удается и что за тайну природы он постиг. Я поглазел на книги: занятие было никаким, все эти книги лежали на прилавках и вчера, и позавчера. Я вообще даже не замечал, как они менялись, - будто застыли в одном и том же виде, хотя кто-то что-то и покупал. Вдобавок из-за близорукости я не вполне видел, что стоит на полках, а спроситься пройти туда мне было то ли лень, то ли я боялся, что не пустят, сказав, что не принято. Уже лет десять не мог спросить, вот что интересно. Но и не очень мне были нужны книги. Что там, в книгах, могло бы вдруг оказаться такое, что перекроило бы мою жизнь. А ее, по правде, давно следовало перекроить. Чуть левее над прилавком склонился незнакомый человек. Среднего роста, стриженный практически наголо: торчком стоял редкий, хотя и твердый (не то что башиловский) ежик. Человек был в брезентовых зеленых штанах, потертой кожаной, несмотря на духоту, куртке. Собственно, не снимать же ее ему тут, но - на его лбу не было испарины. Я подошел поближе, он листал какой-то сборник советов женщинам про мужчин, что-то обычное про то, как устроить жизнь. Тут, я ручаюсь, я совершенно беззвучно усмехнулся. Он, однако, |
|
|