"Андрей Левкин. Голем, русская версия (Роман)" - читать интересную книгу автора

с полуголой девушкой, на грудь которой ниспадали лепестки розовой розы.
- Нет, не я.
- А то написано: "Ее тело пронизали волны экстаза". Понятно же, что на
самом деле должно быть "Ее тушка зашлась в конвульсиях". Почему никто не
пишет правду?
- Да это, наверное, и не перевод, а сами сочинили.
- А что, и так бывает?
- Иначе откуда столько переводов. Откуда на свете столько заграничных
авторов? Не может их там быть столько.
- Написать тоже что ли? Справлюсь. Компьютер у Жукова одолжу на месяц и
напишу. Он у него старый, ему так и так надо новый покупать, - добавил он с
некоторой задумчивостью, разворачивая в мозгу план отъема компьютера у
нашего общего знакомого, который, увы, жил далековато, так что появлялся с
дарами нам на радость весьма редко. - А платят как?
- Так я же на это живу, - я пожал плечами.
- У тебя запросов меньше, - за пару секунд он будто бы оценил, взглянув
на меня, мою жизнь и все ее обстоятельства. - Ладно, побежал на урок.
- На какой еще урок? - удивился я. - Каникулы же.
- А вступительные, балбес? Это же как новогодние елки у актеров.

Сегодня Херасков был одет прилично, хотя его обычный хайр до плеч
никуда, конечно, не делся. Но он был в белой рубашке и какой-то жилетке,
пошитой что ли из обивочной ткани, похожей на гобелен. На спине у него - как
я увидел, когда он распрощался и побежал по делам - была пурпурная, но
блеклая, в согласии с общем палевым тоном ткани роза. Повезло ему в жизни:
он неизвестным образом сумел когда-то выучить немецкий, который теперь
входил в моду. Уроками он в основном и жил, потому что учительствова-ние в
школе (в этой самой, за пустырем) содержания жизни дать не могло, да у него
там половина нагрузки-то и была. Впрочем, и его запросы были не из обширных,
да и не знал он - не хотел их знать потому что - сложностей жизни. Так и
порхал в природе. Я, в общем, тоже, но я-то хотя бы иной раз тревожно
задумывался на этот предмет, а он - никогда. Надо будет при случае узнать у
него, наконец, как ему это удается и что за тайну природы он постиг.
Я поглазел на книги: занятие было никаким, все эти книги лежали на
прилавках и вчера, и позавчера. Я вообще даже не замечал, как они
менялись, - будто застыли в одном и том же виде, хотя кто-то что-то и
покупал. Вдобавок из-за близорукости я не вполне видел, что стоит на полках,
а спроситься пройти туда мне было то ли лень, то ли я боялся, что не пустят,
сказав, что не принято. Уже лет десять не мог спросить, вот что интересно.
Но и не очень мне были нужны книги. Что там, в книгах, могло бы вдруг
оказаться такое, что перекроило бы мою жизнь. А ее, по правде, давно
следовало перекроить.
Чуть левее над прилавком склонился незнакомый человек. Среднего роста,
стриженный практически наголо: торчком стоял редкий, хотя и твердый (не то
что башиловский) ежик. Человек был в брезентовых зеленых штанах, потертой
кожаной, несмотря на духоту, куртке. Собственно, не снимать же ее ему тут,
но - на его лбу не было испарины. Я подошел поближе, он листал какой-то
сборник советов женщинам про мужчин, что-то обычное про то, как устроить
жизнь.
Тут, я ручаюсь, я совершенно беззвучно усмехнулся. Он, однако,