"Александр Иванович Левитов. Расправа и другие рассказы " - читать интересную книгу автора

- Но что вы посоветуете мне делать, когда я ни от кого, кроме этих
фраз, не слыхал ничего?
- Идти поискать человека, который бы сказал вам что-нибудь другое,
что, впрочем, и без моего совета вы уж начали делать.
- Помилуйте! - нетерпеливо отозвался Теокритов. - Да я так только и
делал во все двадцать лет, что искал того человека...
- Это ничего не доказывает. На двадцать первом найдете. В столицах
такие люди чаще попадаются, нежели в губернии.
- Посмотрим! - с грустною улыбкой сказал молодой человек. - Только
на многих людей, должно быть, успею я насмотреться до тех пор, пока ваши
слова сбудутся.
Я заметил, что Теокритов, при всей своей молодости, не для фразы только
толковал об отсутствии в себе веры в возможность хороших случайностей, и
глубоко задумался над безграничным количеством тех нравственных и физических
потасовок, которые, выколотив из него эту веру, поставили его с завязанными
как будто глазами на далекую, неизвестную дорогу с неминуемыми лишениями,
страданиями и с такой тяжелой мучительной борьбой, которую могут вынесть
редкие силы... Я шел подле него и мысленно скорбел, представляя себе тот
печальный период, почти неизбежно предстоящий всякому Теокритову, когда
молодая душа, вместо желаемой любви и участия встречая на каждом шагу одни
только оскорбления, должна будет, наконец, сосредоточиться в самой себе и
пугливо притаиться, как таится измученная баловниками-мальчишками птица...
Гибельная тема о том, как должны быть демонски крепки и ум и тело
плебея, рвущегося из своей среды, развивалась в моей голове с необыкновенною
полнотою и ясностью. Весь этот тернистый, до кровавого пота трудный путь, по
которому такие люди идут за своими прекрасными целями, - узкий и длинный
путь живо представился мне! Как заколдованная дорога наших сказок,
растянулся он перед моими глазами, мелькая мне издалека белою надписью на
длинном столбе. Пугалом стоит столб этот в одинокой пустыне. Так и хлещет в
глаза прохожему его грозная надпись, ярко освещенная палящими полдневными
лучами.
"Куда ты теперь пойдешь, странничек божий? - насмехается над усталым
странником столб. - Две дороги за мной. Видишь, в надписи у меня значится:
"Направо пойдешь - конь пропадет, налево пойдешь - сам пропадешь..."
Задал он страннику такой вопрос и стоит перед ним, безучастный,
бездушный, и как будто смеется над долгой и глубокой думой, которою путник
силится разрешить себе заданный им вопрос.
Я знал по опыту, как тяжело это время раздумья для всех Теокритовых.
Ошеломленные крайним равнодушием людей к их юной вере во всеобщую любовь,
обезумленные несчастными столкновениями, которые показали им жизнь во всей
ее неприкрытой наготе, прячутся они тогда в какой-нибудь темный угол и
оттуда молчаливо смотрят на жизненную драму, проклиная дурных и хороших
актеров: дурных за то, что они дурно играют, хороших за то, что самим им не
посчастливилось так же хорошо сыграть свои роли.
И виделось мне, как повисло это грозное, сокрушающее время над умною
головой моего спутника и сокрушило ее... Целый рой знакомых образов встал в
моей памяти, тоскливо и громко жалуясь мне, что и их стремления вместе с
ними стерты с лица земли этим раздумьем.
Никто в степной тишине не мешал мне слушать стоны погибших братьев
моих, потому единственно погибших, что во чреве матери они уже были осуждены