"Морис Левель. Ужас " - читать интересную книгу автора

Морис Левель

Ужас

I

Блестящая идея Онисима Коша

- Так, значит, это решено? - проговорил Леду, стоя на пороге своего
дома. - Как только у вас будет свободный вечерок, черкните слово и приходите
обедать ко мне.
- Непременно, благодарю еще раз за приятный вечер...
- Полноте, это мне надо благодарить вас... Поднимите хорошенько
воротник, теперь холодновато. Вы знаете дорогу? Прямо по бульвару Ланн? До
авеню Хенри Мартин. Если поторопитесь, вы, может быть, поспеете к последнему
трамваю... Ах, еще один вопрос: у вас есть револьвер? Тут места
небезопасные.
- Не беспокойтесь, он всегда при мне. Я свыкнулся с ночными экскурсиями
по Парижу, а в силу своей журналистской профессии знаком с привычками
бродяг. Не провожайте меня дальше. Смотрите, какая великолепная луна. Я вижу
все, как днем, не беспокойтесь!
Онисим Кош перешел тротуар и бодро зашагал по середине улицы. Когда он
уже был на углу, он услышал голос своего приятеля, кричавшего ему:
- До скорого свидания! Я жду вас! Он обернулся и ответил:
- Непременно! Буду очень скоро.
Леду, стоя на верхней ступени подъезда, посылал приветствия рукой.
Фигура его выделялась темным силуэтом на светлом фоне освещенной передней.
От спящего садика, от домика с затворенными ставнями, от всей уютной
обстановки, которая угадывалась за этой освещенной дверью, веяло какой-то
провинциальной тишиной, тишиной налаженного быта, далекой и семейной. И
Онисим Кош, в котором десять лет парижской жизни не могли окончательно
вытравить воспоминаний юности, годов, проведенных в глуши провинции, длинных
зимних вечеров, безмолвных улиц с сонными домами, остановился на минуту,
глядя на затворяющуюся дверь. Неизвестно почему, он вспомнил "своих
стариков", давно уже мирно спавших в этот поздний час, милый старый дом,
далекую родину, простую и здоровую жизнь, которая была бы его уделом, если
бы какой-то злой дух не заманил его в Париж, куда он приехал с радужными
надеждами на успех и где должен был теперь довольствоваться местом репортера
в утренней газете.
Он зажег папиросу и, не торопясь, продолжал свой путь.
Изысканный обед, тонкое старое вино затуманили его голову, разбудили
давно заснувшие надежды. В эту минуту, когда ничто не мешало его мечтам: ни
стук машин, ни шелест бумаги, ни запах чернил, тряпок и сала, свойственный
мастерским редакции, - ему почудился близким и доступным великий и
неуловимый призрак - Слава!
И прежде ему приходилось не раз ловить себя на подобном ощущении. Сидя
бывало ночью в залитой огнями зале какого-нибудь ресторана, отуманенный
вином, музыкой цыган, близостью оголенных женских плеч и сильными ароматами
духов, среди всего этого смешения запахов, красок и звуков, он вдруг ощущал
пробуждение мысли, неожиданной и ясной, что он головой выше всей этой толпы,