"Виктор Левашов. Их было семеро ("Кодекс чести") " - читать интересную книгу автора

привык руководствоваться полковник Константин Дмитриевич Голубков, не
слишком, впрочем, об этом задумываясь, - просто чудовищным. Когда до
Голубкова дошла суть дела, словно бы специально прикрытая обтекаемыми
формулировками и специальной терминологией, у него едва брови на лоб не
полезли. Да как же это? Да разве так можно? Да это же...
Чччерт знает что!
Но внешне он своих чувств, конечно, не проявил, лишь нахмурился, что
вполне могло сойти за высшую степень сосредоточенности.
Как и все участники этого совещания в очень узком кругу, он внимательно
слушал начальника управления, дающего установку, только все строчили в
черных блокнотах, которые запрещалось выносить из здания, а Голубков лишь
постукивал своим блокнотом по колену. Это не укрылось от взгляда начальника.
Он прервался и с нескрываемым раздражением обратился к полковнику:
- Константин Дмитриевич, а вы почему ничего не записываете? То, что я
говорю, кажется вам не важным?
Голубков встал:
- Напротив, товарищ генерал-лейтенант...
- Не товарищ генерал-лейтенант. Анатолий Федорович. Пора вам уже
привыкнуть к нашим порядкам.
- Виноват. То, что вы говорите, кажется мне очень важным. Поэтому и не
записываю. Что записано, то забыто. У кого как, конечно, но про себя я это
знаю точно. Поэтому записываю только мелочи, которыми не стоит загружать
память.
- И помните все, что я говорил?
- Повторить любую из ваших фраз?
- А сможете?
- Какую?
- Предпоследнюю.
- "Нестандартно сложившаяся ситуация заставляет нас искать
нетрадиционные подходы к разрешению проблемы", - ни на секунду не
задумавшись, повторил Голубков.
- Слово в слово, - подтвердил один из участников совещания,
старательно конспектировавший мысли руководителя.
- Любопытно, - отметил начальник. - А какой была моя последняя
фраза?
- "Константин Дмитриевич, а вы почему ничего не записываете? То, что я
говорю, кажется вам не важным?"
Начальник хмуро усмехнулся и кивнул:
- Садитесь. Как-нибудь вы мне расскажете, как тренировали свою память.
Продолжим, товарищи...
"Чего это я шута из себя строю?" - неожиданно разозлился на себя
Голубков.
Совещание продолжилось. Голубков слушал вполуха, но любую из фраз мог
повторить с полуслова. Как он тренировал свою память? Да так и тренировал.
Прослужи тридцать лет в разведке и контрразведке - и не тому научишься.
Сотни, если не тысячи деталей приходилось постоянно держать в голове. И
часто то, что казалось главным, оборачивалось пустяком, а мелочь вылезала на
первый план. Поэтому мало было иметь хорошую или даже очень хорошую память.
Она должна быть избирательной, способной удерживать самое важное, а второ- и
третьестепенное сдвигать на периферию, в запасники, как убирают в чулан