"Виктор Левашов. Их было семеро ("Кодекс чести") " - читать интересную книгу автора

- Генерал! А свой портрет не хотите захватить? - Стволом "калаша" я
показал на калитку овчарни. - Хороший, по-моему, портрет. И выполнен в
нетрадиционной манере. Может, вас смущает, что он без подписи? Так это мы
сейчас исправим.
Двумя короткими очередями я нарисовал в нижнем правом углу калитки свои
инициалы: "С" и "П" (Сергей Пастухов). Немного подумал и после каждого
инициала поставил по точке. Калибром 7,62.
- Вот и авторская подпись на месте. Повесите у себя в кабинете или в
гостиной на даче. Будете сами любоваться и рассказывать внукам о своих
геройских делах. А?
Но он, похоже, не одобрял авангардистов. Предпочитал, видно,
классическую манеру живописи. Поэтому молча повернулся и зашагал со своими
кадрами в заданном направлении.
- Не ценится в наше время искусство, - с сожалением констатировал я.

Ладно. Теперь нужно было разобраться с нашими пленниками. Что-то с ними
было не то. Иначе с чего бы этому генералу-ублюдку так беситься?
- Артист, Боцман, Муха - остаетесь здесь, - приказал я. Красная
ракета - сигнал тревоги. Отбой - зеленая. Остальные за мной!
Мы начали ссыпаться по крутому каменистому откосу на дно ущелья. Ловчее
всех получалось у Тимохи. Он был верткий, как обезьяна, прыгал кузнечиком с
одного каменного выступа на другой. Ничего удивительного - каскадер. На
"Мосфильме" когда-то работал. Лейтенант Тимофей Варпаховский. Тимоха в нашей
команде был единственным, к кому никакое прозвище не приклеилось. "Каскадер"
-- слишком длинно. А как еще? Так и осталось: Тимоха.
Трубач спускался по крутому откосу, как молодой слон. Не опасался,
видно, что к месту назначения прибудет с голой задницей. Мне как-то жалко
было свои заслуженные штаны, я старался цепляться за кустики. Хуже всего
дело шло у Дока. Неудивительно - ему было уже тридцать пять. Не вечер, но
мышцы все же не те. Не совсем те. Док был, как и я, капитаном. Прозвище его
к нему пристало по делу. Он в самом деле был врачом, хирургом, закончил
Военно-медицинскую академию, с самого начала чеченской кампании работал в
полевом госпитале. Однажды их обложили дудаевцы. Док, как рассказывали,
вынул пулю из плеча какого-то бедолаги, велел ассистентке наложить швы, а
сам, как был, в зеленом халате и в зеленой хирургической шапочке, не снимая
с рук резиновых перчаток, взял из-под операционного стола свой "калашников"
и за двадцать минут свел численный перевес нападавших до минимума. Причем
укрыться там было практически негде - три палатки да две санитарные машины.
Темноту, правда, он задействовал очень грамотно.
Когда мы подоспели на выручку, делать там было уже нечего. Я прямо
обалдел, когда утром проанализировал ситуацию. И главное - ничему он
специально не учился, ни на что такое его никто не натаскивал. Нутро было
соответствующее. И тут я понял, что наша команда без него существовать
просто не может. Да и врач в такой группе, как наша, а тем более хирург, --
человек далеко не лишний. Я предложил ему перейти к нам. К моему удивлению,
Док легко согласился - видно, и сам чувствовал, что не хирургом родился. И
с тех пор не пропустил ни одной нашей операции. И как заговоренный - без
единой царапины. Мы, правда, его подстраховывали, но и сам он работал очень
даже грамотно и быстро набирал хватку.
Возраст, конечно, был не тот, чтобы из него получился такой скорохват,