"Джонатан Летем. Бастион одиночества" - читать интересную книгу автора

горячую сковороду. Дилан потирал макушку, испытывая смешанное чувство обиды
и любви. Мать ставила ему пластинки с записями "Битлз" - "Сержант Пеппер",
"Пусть будет так" и спрашивала, кто из четверки ему больше нравится.
- Ринго.
- Всем детям нравится Ринго, - отвечала Рейчел. - Точнее, мальчикам.
Девочки любят Пола. Он самый сексапильный. Когда вырастешь, поймешь.
Она плакала или смеялась, или мыла треснувшее блюдо, или подстригала
когти дворовым котам - двое из них были теми, которых Дилан знал котятами;
теперь они выросли и, прячась за кирпичными кучами или под вьюнками,
охотились на птиц.
- Смотри, - говорила Рейчел, надавливая на подушечки кошачьей лапы -
появлялись загнутые острые когти. - Подстригать коротко их нельзя, можно
задеть кровеносный сосуд, тогда кот истечет кровью и умрет.
Она нещадно заталкивала в него информацию, которую он был еще не в
состоянии усвоить: Никсон преступник, "Доджерс" подались в Калифорнию, от
блюд из китайского ресторана раскалывается голова, Мухаммед Али выступил
против войны и оказался за решеткой, британские фильмы Хичкока лучше, чем
американские, обрезание вовсе не обязательно, но женщины выступают за него.
Ей было тесно в этом доме, потому-то она не отходила от телефона; в
голове Рейчел теснилось слишком много идей, непонятных для детского ума, и
Дилан старался улизнуть от нее, спрятаться там, где все просто и ясно.
Например, заползти под ее полки, под картины с изображениями нагого тела, и
затаиться в густой тени. Порой он притворялся, что рассматривает там книги
матери - "Тропик рака", "Кон-Тики", "Игры, в которые играют люди", а сам
подслушивал ее телефонные разговоры, разговоры, разговоры... Он наверху...
Дело вовсе не в Калифорнии... Оплатила все счета... Сказала, что ножка гриба
кое-что мне напоминает, и он побагровел... Поставила ту самую пластинку
Клэптона в четыре утра... Совсем забыла французский...
Временами Дилан развлекался иначе. Услышав голос матери, думал, что она
опять болтает с кем-то по телефону, прокрадывался на кухню и обнаруживал,
что она сидит с кем-нибудь за столом, пьет холодный чай и курит. Гость
смеялся, улавливая звук шагов Дилана.
- А вот и он, - говорил гость таким тоном, будто все это время речь шла
именно о Дилане.
Его подзывали к столу, с ним знакомились. О посетителях матери он знал
только то, что позднее, за ужином, она рассказывала о них отцу. Ничего не
представляющий собой музыкант, которому однажды посчастливилось выступать на
"разогреве" перед концертом Боба Дилана, и он уже все уши прожужжал
воспоминаниями об этом. Сексуально озабоченный придурок, обвиненный в
умышленном создании затора у железнодорожного переезда. Богатый гей,
коллекционер картин, которому не нравятся работы Авраама, потому что на них
только женщины. Чернокожий священник с Атлантик-авеню, считающий своим
долгом присматриваться к каждому новому жильцу в районе. Ее бывший парень,
настройщик из Карнеги-Холла, подумывающий, не присоединиться ли ему к
организации, выступающей за вывод войск из Вьетнама. Семейная английская
пара, любящая цитировать Гурджиева и собирающаяся пересечь на велосипедах
Мексику. Женщина из Бруклин-Хайтс, занимающаяся в группе по
совершенствованию умственных способностей, которая никак не может свыкнуться
с мыслью, что обосновалась в этом районе.
В их квартире появлялось несчетное количество разнообразных людей, и