"Джонатан Летем. Бастион одиночества" - читать интересную книгу автора

трамваи.
Мингус показывал путь. Они прошли под въездом на магистраль к каменной
лестнице, ведущей на залитый солнцем мост через реку. С моста открывался вид
на Манхэттен, напоминающий скелет динозавра. Доски моста были неровные,
некоторые почти сгнили. Порой под ногами оставался лишь металлический остов,
а под ним виднелась поблескивавшая, неспокойная вода. Здесь как будто шел
жаркий спор или даже тянулась странная вражда с пространством.
Дилан и Мингус прошли две трети моста и остановились. На громадной
башне, возвышавшейся над Манхэттеном, на невообразимой высоте красовались
две живописные красно-бело-зелено-желтые надписи. "МОНО" и "ЛИ" - по сути,
слоги, лишенные какого-либо смысла, как и "ДОЗА" Мингуса.
Дилан понял, для чего приятель притащил его сюда. Показать надписи,
подчинившие себе мост, безмолвно заявлявшие, что и он - собственность
Бруклина. Эти вызывающие "Моно" и "Ли" - неровные десятифутовые буквы -
недалеко ушли от каракуль на стенах, значков, оставляемых повсюду. Тэги тоже
были разновидностью скалли, как и супергерои "Марвел", тайным искусством.
Мингус достал половинку хотдога и принялся есть. Они стояли, в немом
восторге глядя на надписи, еще не зная, лишь смутно предчувствуя то, что их
подстерегает в будущем. Машины, проносившиеся внизу, ни о чем не
догадывались. Люди, сидящие в них, не были настоящими ньюйоркцами из-за
своей фатальной слепоты и непонимания. А два мальчика на мосту, стоящие
неподвижно, мчались вперед стремительнее машин.
Тысяча девятьсот семьдесят пятый.
Возвращаясь в тот весенний день домой, Дилан и Мингус изучали тэги,
выведенные розовым и черным маркером на почтовых ящиках и фонарных столбах -
"ДМД", "БТЭК", "ДАЙНИ", "ШРАМ 56", - бормотали себе под нос буквы и слоги и
пытались расшифровать их.
Они жили вдвоем и порознь, в отрезках времени меж невысказанного. Один,
шагая по улице, обходил стороной парней из соседнего квартала, прятал под
капюшоном белое лицо; второй присоединялся после школы к чернокожим
хулиганам, потом возвращался на Дин-стрит. Двое мальчишек, пятого и шестого
класса, блуждающие по улицам, замкнутые в себе. Белый и черный, Капитан
Америка и Фалькон, Железный Кулак и Люк Кейдж. И тот и другой возвращались
из своих школ на одну и ту же улицу, в дома из бурого песчаника, к отцам,
Аврааму Эбдусу и Барретту Руду-младшему, которые в мрачном молчании
доставали для них завернутые в фольгу обеды - картофельное пюре с горохом и
морковью и бифштекс. Обед в тишине или под голоса телевизора, Невинс-стрит -
тропа необъявленной войны, очередной пожар в соседнем квартале, застрявший в
окне на восемнадцатом этаже тлеющий матрас. Территории, улицы с домами из
бурого песчаника, зажатые между тюрьмой и жилыми массивами Уикофф-Гарденс и
Гованус Хаузис. Шлюхи на Пасифик и Невинс. Высыпающие из
школьныхдворовстаршеклассники, черные девочки, уже фигуристее твоей мамы,
Третья авеню - еще один бандитский район, пустырь, где изнасиловали ту
девчонку. Гостиница на полпути. Все было на полпути. Ты выходил из своей
школы на полпути, старался как можно незаметнее пересечь район на полпути и
возвращался в дом на полпути, полупустой дом. Дилан и Мингус, словно герои
мультика, жили будто в густом тумане, время от времени встречались, читали
комиксы или рассматривали тэги, готовясь к грядущему, репетируя.

* * *