"Джонатан Летем. Бастион одиночества" - читать интересную книгу автора

с утра и до трех часов дня обращалась с ними как с домашней собачкой, а
потом за питомцами являлись их хозяева.
Если бы кто-то из первоклассников перевелся в другой класс или вообще в
другую школу, никто не заметил бы его исчезновения. Даже дети с одной улицы
в школе как будто не узнавали друг друга. Однажды, измучившись от скуки,
Дилан попытался достать кончиком языка до носа. Учительница тут же велела
ему прекратить. Некоторые боялись попроситься в уборную и описывались. А
один мальчик как-то раз стал теребить ухо и разодрал до крови. Нередко, едва
выйдя на улицу после обеда, Дилан напрочь забывал, что происходило в этот
день в школе.

* * *

Чудаковатый бедолага Авраам Эбдус, вероятно, на что-то и сгодился бы,
размышляла Изабелла. Время тянулось вереницей одинаковых дней, а процесс
претворения в жизнь плана по перерождению квартала застыл в мертвой точке и
походил на бесконечное создание картинок для мультипликационного фильма. В
"Нью-Йорк тайме" пропечатали новое название района - Бурум-Хилл. Но Изабелла
Вендль жаждала других новостей: мечтала, чтобы фрагменты ее личного фильма
наконец легли в определенной последовательности и ожили, а не пребывали в
убийственной бездеятельности. Рост, развитие, обновление. Единственными, кто
не затихал здесь, были мальчишки, подобно насекомым на неподвижной
поверхности пруда, сновавшие по дороге между машинами, - один белый в толпе
черных. В мусоросжигателе на Уикофф-стрит уничтожали отходы едва ли не через
день, по крайней мере Изабелле так казалось, и темный столб дыма почти не
исчезал. Какой-то холостяк купил на Дин-стрит дом чудовищного синего цвета и
дал Изабелле понять, что будет восстанавливать его очень медленно, то есть
конечного результата она могла вообще не дождаться. Он поселился в одной из
комнат в задней части дома и приступил к ремонту изнутри, поэтому внешне дом
продолжал оставаться развалиной. В квартале было много таких развалин, и
надежды на их восстановление почти не оставалось. Пасифик-стрит оживала
быстрее, чем Дин. Изабелла смотрела на дом с синей коростой внешней отделки
и с трудом усмиряла в себе желание отодрать ее собственными руками. Эта
синяя отделка, будто едкая мазь, резала ей глаза. Изабелла с удовольствием
заменила бы ее более приличной за свой счет, вложила бы все свои сбережения
в обновление Дин-стрит, заплатила бы водителю машины, разрисованной языками
пламени, чтобы он ездил мыть ее в другое место, на Невинс или Пасифик. Но у
нее не было столько денег. Была бумага, конверты и печати, и дни, которые
тянулись слишком долго. Иногда летнюю жару сменяла гроза, и когда дождь
кончался, все стихало, а квартал наполнялся испарениями.
Изабелла написала Крофту, обрюхатившему еще одну женщину, теперь уже из
общины: "Мне недолго осталось, Крофт, но кто знает! Я понятия не имею,
состарилась ли хоть на самую малость с тех пор, когда сорок семь лет назад
еще совсем девчонкой получила удар веслом. А ты, Крофт, круглый дурак".
Крофт все сильнее напоминал ей персонажа из "Комедиантов" Грэма Грина.
По ее мнению, племянника следовало отвезти на какой-нибудь остров, где бы он
изнывал от жары, или посадить в тюрьму.

Было сложно сказать, когда именно на Дин-стрит появился Роберт Вулфолк.
Он жил где-то на Невинс или на Уикофф, а может, совсем в другом месте.