"Готхольд-Эфраим Лессинг. Материалы к "Фаусту"" - читать интересную книгу автора

давно; самые планы были так мало обработаны или были рассказаны мне так
бегло, что я не могу восстановить в моей памяти ничего, достойного записи,
не говоря уже о печати. Но о "Фаусте" его, о котором вы меня главным образом
и спрашиваете, я знаю кое-что; во всяком случае я помню общий план первой
сцены и развязку.
В этом явлении мы видим на сцене разрушенную готическую церковь с
главным алтарем и шестью приделами. Разрушение домов господних - наслаждение
для Сатаны; развалины храма, где некогда чтили всеблагого, его любимые
жилища. Здесь-то и собираются адские духи, чтобы совещаться. Сам Сатана
восседает на главном престоле, а по приделам разместились остальные черти.
Но все они невидимы для глаз, слышны только их хриплые, противные голоса.
Сатана требует отчета в делах, совершенных прочими чертями; одними он
доволен, другими недоволен. Так как немногое, что я помню из этой сцены,
столь разрознено и отрывочно и потому не может производить должного
впечатления, то я дерзаю заполнить имеющиеся пробелы и набросать всю сцену.

Сатана. Говори ты, первый, дай отчет в том, что ты совершил.
Первый чорт. Сатана! Я видел в небе тучу, в недрах своих она несла
разрушение, и я взвился к ней, укрылся в черной ее глубине, погнал ее дальше
и остановил над хижиной благочестивого бедняка, который только что уснул
рядом со своей женой. Тогда я разорвал тучу и вытряхнул из нее огонь на
хижину, так что яркое пламя взвилось к небу, и все достояние несчастного
стало добычей огня. Это было все, что я мог сделать, Сатана, ибо его самого,
его плачущих детей и его жену вырвал из огня ангел божий, а я, когда увидел
его, бросился прочь.
Сатана. Презренный! Трус! И ты говоришь, то была хижина бедняка, хижина
благочестивого человека...
Первый чорт. Благочестивого и бедного, Сатана. Теперь он наг и бос и
совсем погиб...
Сатана. Для нас! И, конечно, навеки. Возьми у богача его золото, чтобы
он пришел в отчаяние, и брось это золото на очаг бедняка, чтобы оно
совратило его душу, тогда у нас будет двойная выгода. Сделать благочестивого
бедняка еще беднее, это значит еще больше приблизить его к богу. Говори ты,
второй. Расскажи нам что-нибудь получше...
Второй чорт. Это я могу, Сатана. Я отправился на море и стал призывать
бурю, с помощью которой я мог бы разрушать, и она явилась; в то время я
устремился к берегу, но вверх ко мне полетели дикие проклятия, а когда я
посмотрел вниз, то увидел флот с раздутыми: парусами. На кораблях плыли
ростовщики. Я быстро ринулся в глубину вместе с ураганом, взобрался затем на
поднявшейся волне снова к небу.
Сатана. И потопил флот в волнах?
Второй чорт. Так, что ни один не спасся. Я разбил весь флот, и все
души, которые были на нем, теперь твои.
Сатана. Предатель! Они уже были моими. Но они еще больше посеяли бы
проклятий и разрушения на земле; они продолжали бы грабить по чужим берегам,
растлевать и убивать; они из одной части света в другую принесли бы новые
соблазны, побуждающие к греху, и все; это, все теперь погибло и пропало! О,
ты, чорт, должен; опять убраться в ад; ты только разрушаешь мое царство.
Говори ты, третий! Летал ли ты тоже среди бурь и туч?
Третий чорт. Так высоко не залетает мой дух, Сатана; я ужасов не люблю,