"Готхольд-Эфраим Лессинг. Материалы к "Фаусту"" - читать интересную книгу автора

может быть, просто окончание своего труда он предпринял в такое время, когда
из всех концов Германии возвещалось о новых "Фаустах", и сочинение свое он,
по моим сведениям, успел закончить. Мне с полной уверенностью говорили, что
он ждал только появления остальных "Фаустов", чтобы издать своего. Он взял
рукопись с собой, отправляясь в путешествие из Вольфенбюттеля в Дрезден;
ларец, в котором лежали эта рукопись и еще другие бумаги и вещи, он передал
кучеру, который должен был доставить ларец одному из его родственников в
Лейпциге, купцу Лессингу, а тот должен был потом позаботиться об его
отправке в Вольфенбюттель. Но ларец так и не получили; достойный человек,
которому он должен был быть послан, заботливо осведомлялся, писал сам по
этому случаю Лессингу и т. д. Но ларец исчез - и бог ведает, в какие руки он
попал или где он еще спрятан! Где бы он, однако, ни был, - вот по крайней
мере скелет этого "Фауста".
Действие открывается собранием адских духов, и подчиненные отдают отчет
своему господину сатане о предпринятых ими и выполненных деяниях. Представь
себе, что может создать из подобного сюжета такой человек, как Лессинг!
Последний из низших чертей появляется и докладывает, что он нашел на земле
по крайней мере одного человека, к которому никак не подступиться! У него
нет ни единой страсти, ни единой слабости. По мере того как глубже вникаешь
в сущность этого известия, больше раскрывается и характер Фауста, и на
расспросы о всех его стремлениях и наклонностях дух, наконец, отвечает: у
него только одно стремление, одна склонность - неутолимая жажда науки и
познаний. "Ха, ха! - восклицает Сатана. - Тогда он будет моим, моим
навсегда, и вернее, чем при любой другой страсти!" Вы и без меня
почувствуете все, что заложено в этой идее, и, быть может, она была бы
слишком злой, если бы только развязка не успокаивала человечество. Но,
судите сами, сколько драматического интереса внесено благодаря этому в
пьесу; насколько читатель будет взволнован, почти устрашен. Теперь
Мефистофель получает поручение и наставление, с чего и как ему надо начать,
чтобы сделать бедного Фауста своим; в следующих действиях он начинает и
заканчивает, по-видимому, свое деяние; здесь я не могу вам указать ничего
определенного; но величие и богатство возможностей, открываемых пьесой,
особенно для такого человека, каков Лессинг, необозримы. Как бы то ни было,
адские силы считают, что они выполнили свое дело; в пятом акте они поют
ликующие песни, как вдруг появляется посланец небесного мира и самым
неожиданным и все же естественным, для всех успокоительным образом прерывает
эти песни. "Не торжествуйте, - говорит ангел, - вы не одержали победы над
человечеством и наукой; божество не для того дало человеку благороднейшее из
стремлений, чтобы сделать его навеки несчастным; тот, кого вы видели и кем
льстили себя надеждой обладать, был только призраком".
Как ни мало, дражайший друг, то, чем я могу поделиться с вами, все же
мне кажется, оно заслуживает, чтобы его сохранили. Воспользуйтесь им по
вашему усмотрению! - и т. д.

Фон Бланкенбург. Лейпциг, 14 мая 1784 г.

5. ПИСЬМО К ИЗДАТЕЛЮ "ТЕАТРАЛЬНОГО НАСЛЕДИЯ"

Совершенно верно, любезнейший друг, что ваш покойный брат, этот
превосходный человек, делился со мною замыслами своих пьес. Но это было