"Джон Рэндольф Лесли. Как бы в тусклом стекле ("Карета-призрак" #9) " - читать интересную книгу автора

католических церквей часто по ночам звонит колокольчик в исповедальне и
кто-то служит мессы для неведомых верующих. А в одной англиканской церкви
слышатся шаги давно умершего хромого священника. Шаги звучат в приделах
храма, как будто невидимый пастырь обречен вечно пересчитывать
несуществующих прихожан. Но то, о чем мы узнали здесь, было ни на что не
похоже и не поддавалось объяснению.
Когда мы явились к священнику, тот предложил сначала провести нас по
церкви и только потом был готов рассказать, чем встревожен. Мы торжественно
проследовали вдоль рядов пыльных скамей. В убранство церкви не вносили
особых усовершенствований, да и с самого начала оно не отличалось красотой.
За исключением нескольких окон с современными витражами, ни одно красочное
пятно не оживляло скучных стен. Священник попросил нас приглядеться к
витражам повнимательней. Помимо традиционных английских церковных сюжетов -
унылых епископов и уродливых Пресвятых Дев, вид которых мог у любого отбить
охоту обращаться к ним за заступничеством, тут была изображена тайная
вечеря, среди персонажей которой один лишь входящий в комнату Иуда походил
на человека. Имелась евангельская сцена, спрятанная за дощатой перегородкой.
Мы заглянули туда и увидели самую обычную, ничем не примечательную картину.
Мы тщательно обыскали всю церковь, не обнаружили ничего, что заслуживало
хотя бы малейшего внимания, и вернулись в комнату священника.
За чашкой крепкого чая священник поведал нам причину своей тревоги. С
утренней службой дела обстоят благополучно, с вечерней - тоже. Неприятности
происходили всегда во время литургии[10].
- За те полтора года, что я здесь пробыл, мне ни разу не удалось
благопристойным образом довести до конца этот самый священный из всех
ритуалов. Обедню я служу рано утром для очень небольшого числа прихожан.
Большинство предпочитает заутреню с хором и короткой проповедью.
Я спросил, не возникают ли у его помощников те же затруднения, что и у
него. По словам священника, причастники у него менялись. Некоторые из них
всего лишь раз или два наблюдали что-то странное и объясняли это чистой
случайностью. А он сам отправляет здесь службу постоянно и уверен: таких
совпадений, повторяющихся каждое воскресенье, просто не может быть.
Кончилось тем, что он несколько месяцев не служил раннюю обедню, но его
мучают угрызения совести, и он намеревается возобновить богослужения.
Священник явно оттягивал ту минуту, когда придется рассказать, что же
произошло. Видно, ему было неприятно об этом вспоминать. В одном случае
распахнулось окно, которое находится за загородкой, струя морозного воздуха
достигла алтаря, из-за резкого холода невозможно стало продолжать службу, и
пришлось отпустить причастников. В другой раз кто-то вырвал у него из рук
потир, и неосвященное вино пролилось на покров алтаря. Когда он приступал к
литургии, его неизменно бросало в дрожь. Позже, ни разу за весь день, с ним
ничего подобного не случалось. Кульминация наступила, когда священник
однажды обернулся к пастве и ему показалось, что на противоположную стену
спроецировалась одна из фигур с витража, заслоненного теперь досками, и что
она показывает ему язык. Это зрелище потрясло священника, и сразу после
этого он перестал служить обедни и распорядился соорудить загородку под тем
предлогом, что окно нуждается в починке.
Мы вернулись в церковь и тщательно осмотрели упомянутое окно. Священник
показал нам фигуру, которая, как представилось его воображению, вроде бы
отделилась тогда от стекла. Нам показались странными два обстоятельства.