"Николай Семенович Лесков. Страстная суббота в тюрьме" - читать интересную книгу автора

арестантах, которых мы посетили, а я пошел посидеть в "дежурную". Комната
дежурного находится внизу у самого подъезда. Дощатая перегородка, обклеенная
дешевыми бумажками, разделяет ее на две части. В передней части у окна стоит
столик и два стула, а за перегородкой, на которой мотаются два сальные
лохмотья темного ситца, заменяющие драпри, виден диван. Там за перегородкой,
прямо против щели, на которой мотаются лохмотья, расположились два
полицейские солдата. Один стоял, прислонясь к стене, и, заложив руку за
спину, терся об стену плечами; другой сидел на стуле, поджав рукою щеку, как
будто собирался тотчас петь:

Царя белого гусары
Петра Первого.

Сбоку стола сидел какой-то сумрачный господин, должно быть, проситель.
Место перед столом, принадлежащее, вероятно, дежурному квартальному, было не
занято, и я расположился на нем. Вошел третий солдат с засаленной разносной
книжкой в руках и, положив ее прямо передо мною, пристально и не без
удивления посмотрел мне в лицо, но ничего не сказал и пошел за перегородку.
Вслед за тем из-за перегородки послышался сначала поплевок, затем громкое
зевание и наконец который-то из солдат сказал: "Не знаю". Вероятно, вошедший
солдат осведомился обо мне, дерзостно засевшем на кресло "фартального".
- Отвел? - спросил солдат, у которого очень чесались плечи, и опять
зевнул.
- Отвел. Как, братец ты мой, обрадовались! Жена эт-та, ребятенки,
прыгают, визжат, как будто поганок обожрались; а мать старая-старищая так и
дрожит.
- И мать жива? - спросил солдат и опять задвигал плечами об стену.
- Жива, только очень старая такая, что мышей не топчет.
Взошел тот самый квартальный, который сопровождал нас в тюрьме.
- Другой дежурный не приходил? - обратился он к солдатам и снял свою
каску.
- Никак нет, аше бродие.
- Тьфу, - квартальный плюнул.
Взошел арестованный ротмистр, заглянув за лохмотья, мотающиеся на лазе
в перегородке, и, вынув папироску, спросил квартального: можно ли закурить?
- Курите, - отвечал квартальный.
- Не знаете ли вы, где живет Л.?
- Не знаю, - отвечал квартальный.
Я сказал адрес Л.
Ротмистр поблагодарил меня и тотчас же рассыпался в жалобах на все и на
всех. Я сказал ему, что мне многое в его рассказе кажется невероятным и что
он, может быть, получает неверные сведения по своему делу. Он хотел мне
рассказать что-то подробнее, но в двери показалась голова Л., и я должен был
оставить дежурную. Нам нужно было ехать в большую уголовную тюрьму.
Пока мы ехали, речь шла о ротмистре, его делах и еще кое о чем,
касающемся до него и связанных с ним лиц. Л. рассказал мне также много
интересного о некоторых заграничных тюрьмах, которые он посещал и в которых
между прочим встретил двух русских арестантов. Один был офицер, человек
известной фамилии, содержавшийся за бродяжничество в Турине, другая дама,
тоже довольно известной фамилии, тоже была под арестом за бродяжничество.