"Николай Семенович Лесков. Страстная суббота в тюрьме" - читать интересную книгу автора

- Скажите, пожалуйста, - спросил я квартального, - что дало повод
подозревать такую странную связь?
- Ничем не занимался, а жил хорошо, ну и стали за ним смотреть; а тут
случился обыск: нашли бриллиантовые кольца, тонкое белье и другие вещи, ему
не следующие; стали спрашивать: откуда взял, - все и вышло наружу.
- Сами сказали?
- Сами.
Следующий N - молоденький француз с розовыми щеками, одет в полинявшие
светлые панталоны из летнего трико и сюртук из той же материи. У него в
комнатке чисто, на столе лежит какая-то книга, и кровать закрыта одеялом. Он
содержится по делу о фальшивых ассигнациях. Оправдывается и говорит с чистым
парижским акцентом.
Дальше молодой мужик с совершенно глупым лицом "по оговору воровства".
Лицо немытое, чернее грязной онучи, на койке скомкана свитенка, и больше
ничего нет. Вонь душит так, что нельзя говорить. Во всей фигуре арестанта
заметна совершенная опущенность.
- Откуда ты? - спрашивает г. Л.
- Из тюрьмы.
- Давно был у допроса?
- Три недели.
- Это необходимый вопрос, - сказал мне г. Л., когда мы вышли из
камеры. - Если недавно допрашивали, значит, дело идет, а если давно не было
допроса, то нужно как-нибудь пододвигать.
- А что называется давно?
- Ну вот, например, три недели - это давно.
Я вспомнил одного моего знакомого англичанина, с которым мы почти
ежедневно видимся в течение полугода и который никак не привыкнет, что на
вопрос: который час? ему отвечают: пятый или десятый. Он всегда ожидает, что
ему скажут тридцать две минуты пятого или сорок семь минут десятого, и
сердится, что люди так не точно выражаются о драгоценнейшем сокровище, о
времени. Что, если бы он послушал, как дорожат этим сокровищем в 3-й
адмиралтейской части! Впрочем, пренебрежение временем, точно так же, как и
неуважение к своему слову, у нас делается по простоте; это, похоже,
отличительные черты, характеризующие нашу отчизну.
Я помню, что лет пять назад в самый разгар винокурения на одном заводе
в П-ской губернии недоставало рабочих. Является артель человек в 15.
- Хотите работать, братцы? - спрашиваю я.
- Да, наймаемся, - отвечает артельный староста.
- Откуда вы?
- С - ского завода.
- Что же вы там не работали?
- Да так.
- Как так?
- Не подхоже нам там работать.
- Харчи, что ли, плохи?
- Да и харчи.
- А расписку у управляющего взяли?
- Нет, расписки нету-ти.
- Так как же я вас приму? Может, вы там забрали вперед?
- Ничего. Что вы опасаетесь?