"Николай Семенович Лесков. Святочные рассказы" - читать интересную книгу автора

пристанет, а ей главное - муж..."
"Никогда, - говорю, - сердце не заезжий двор: в нем тесно не бывает. К
отцу одна любовь, а к мужу - другая, и кроме того... муж, который желает
быть счастлив, обязан заботиться, чтобы он мог уважать свою жену, а для
этого он должен беречь ее любовь и почтение к родителям".
"Ага! Вот ты какой практик!"
И стал молча пальцами по табуретке барабанить, а потом встал и говорит:
"И, любезный зять, наживал состояние своими трудами, но очень разными
средствами. С высокой точки зрения они, может быть, не все очень похвальны,
но такое мое время, было, да я и не умел наживать иначе. В людей я не очень
верю, и про любовь только в романах слыхал, как читают, а на деле я все
видел, что все денег хотят. Двум зятьям я денег не дал, и вышло верно: они
на меня злы и жен своих ко мне не пускают. Не знаю, кто из нас благороднее -
они или я? Я денег им не даю, а они живые сердца портят. А я им денег не
дам, а вот тебе возьму да и дам! Да! И вот, даже сейчас дам!"
И вот извольте смотреть!
Брат показал нам три билета по пятидесяти тысяч рублей.
- Неужели, - говорю, - все это твоей жене?
- Нет, - отвечает, - он Маше дал пятьдесят тысяч, а я ему говорю:
"Знаете, Николай Иванович, - это будет щекотливо... Маше будет неловко,
что она получит от вас приданое, а сестры ее - нет... Это непременно вызовет
у сестер к ней зависть и неприязнь... Нет, бог с ними, - оставьте у себя эти
деньги и... когда-нибудь, когда благоприятный случай примирит вас с другими
дочерьми, тогда вы дадите всем поровну. И вот тогда это принесет всем нам
радость... А одним нам... не надо!"
Он опять встал, опять прошелся по комнате и, остановясь против двери
спальни, крикнул:
"Марья!"
Маша уже была в пеньюаре и вышла.
"Поздравляю, - говорит, - тебя".
Она поцеловала его руку.
"А счастлива быть хочешь?"
"Конечно, хочу, папа, и... надеюсь".
"Хорошо... Ты себе, брат, хорошего мужа выбрала!"
"Я, папа, не выбирала. Мне его бог дал".
"Хорошо, хорошо. Бог дал, а я придам: я тебе хочу прибавить счастья. -
Вот три билета, все равные. Один тебе, а два твоим сестрам. Раздай им сама -
скажи, что ты даришь..."
"Папа!"
Маша бросилась ему сначала на шею, а потом вдруг опустилась на землю и
обняла, радостно плача, его колена. Смотрю - и он заплакал.
"Встань, встань! - говорит. - Ты нынче, по народному слову, "княгиня" -
тебе неприлично в землю мне кланяться".
"Но я так счастлива... за сестер!.."
"То-то и есть... И я счастлив!.. Теперь можешь видеть, что нечего тебе
было бояться жемчужного ожерелья.
Я пришел тебе тайну открыть: подаренный мною тебе жемчуг - фальшивый,
меня им давно сердечный приятель надул, да ведь какой, - не простой, а
слитый из Рюриковичей и Гедиминовичей. А вот у тебя муж простой души, да
истинной: такого надуть невозможно - душа не стерпит!"