"Николай Семенович Лесков. Внутреннее обозрение" - читать интересную книгу автора

желаний побуждения, основательности которых отрицать нельзя. Они не видят
также никакой нужды в переходе европейских чехов на Амур и одобряют
переселение туда только американских чехов, недовольных своим житьем-бытьем
в Новой Чехии, с чем мы тоже спорить не можем. Итак, чехи подвигаются к нам
с двух сторон: с востока - на Амур и Уссури и с запада - на земли,
принадлежащие частным лицам. Опытные люди ручаются, что в Амурском крае
чехи, искушенные всеми невзгодами колонизации, окажут большую услугу стране.
Для успеха этой колонизации нужно только, чтобы их ходокам, пришедшим уже в
Россию, понравились амурские места и особенно амурские порядки, о которых в
американской Чехии носились довольно невыгодные толки, и чтобы правительство
не отказало им в известном содействии; тогда очень выгодное для нас
переселение совершится скоро. Можно утвердительно сказать, что переселение
чехов из Америки на Амур теперь совершенно зависит от правительственных мер,
способных дать делу тот или другой оборот. Что же касается чешского движения
внутрь России, на земли частных лиц, то оно, конечно, обусловливается
образом действий этих лиц и вниманием всего общества и правительства к
взаимным отношениям рабочих и хозяев. Начали мы это дело не совсем красиво и
очень невыгодно для репутации русских. Партия чехов, приведенная в имение
князя Льва Кочубея (Полтавской губернии, село Диканьку), с первого
вступления своего в русскую землю, по словам харьковского корреспондента
газеты "Дня" и по известиям чешских газет, испытала на себе всю прелесть
неуважения к договору и письменным условиям.
"Русский инвалид" (№ 45-й), как газета с весьма оригинальным взглядом,
находит, что редакция "Дня", огласившая дело диканьских чехов, поступила в
этом случае несколько неосмотрительно и даже нерационально. Эта
неосмотрительность и нерациональность начинается с того, что "приглашение"
"Дня", напечатанное страшно черным и видным шрифтом, о перепечатании письма
его всеми журналами до получения объяснений князя Кочубея - неуместно. Так
"Инвалид" думает потому, что он "слишком уважает личность каждого человека и
полагает, что отдать ее на позор людской никогда не поздно". "Инвалид" не
понимает также, почему читатели "Дня" должны покраснеть со стыда от известия
о диканьской истории с чехами? Не понимает почтенная газета также и того,
"почему нарушение князем Кочубеем или его управляющим контракта с
переселившимися к нему чехами и дурное с ними обращение должно подлежать
суду общественному, а не официальному? Почему не прежде официальному, а
потом общественному? Если у нас суд официальный не всегда бывает
удовлетворителен, то где доказательства, что суд общественный бывает у нас
непогрешительным? В-третьих, каким образом поступки одного (курсив
подлинника) нашего соотечественника, тайного советника князя Кочубея и
немецкого купца Левинсона с чужими (то есть с чехами) могут касаться нашей
народной чести, то есть чести 70-ти миллионов русского народа, и как это
сделается вдруг делом международным?" Затем еще следует несколько вопросов и
несколько удивлений, оканчивающихся предположением, что "День" поднял весь
этот шум из патриотизма, чтобы показать чехам, что вот-де мы каковы есть:
знай наших!
Мы глубоко уважаем независимость мнений редакции "Русского инвалида",
но никак не можем отрешиться от убеждения, что дело это и в
сельскохозяйственном, и в международном отношениях гораздо важнее, чем оно
кажется "Инвалиду", а потому и решаемся сказать о нем два-три слова.
Либеральная редакция, конечно, будет так терпима, что не поставит нам в