"Ален Рене Лесаж. Похождения Жиль Бласа из Сантильяны [И]" - читать интересную книгу автора

малейшего внимания, ибо мне он представляется восхитительно стройным и
прекрасным, как день. К тому же в голосе его есть какая-то нежность,
которая меня трогает, а на гитаре он играет с исключительной приятностью.
- Однако, сеньора, - возразил Маркос, - подумайте о том, кто такой
Диего. Его простое звание...
- Я ничем не выше его, - снова перебила она старика, - и будь я даже
знатной госпожой, то не обратила бы на это никакого внимания.
Результат этого разговора был таков, что Маркос отчаялся переубедить
свою госпожу и перестал бороться с ее упорством, как искусный кормчий,
уступающий буре, которая отгоняет его корабль от той гавани, куда он
направлялся. Он пошел даже дальше: чтобы удовлетворить донью Мерхелину,
старик отправился в цирюльню и, отведя меня в сторону, сообщил мне все,
что произошло между ними.
- Вы видите, Диего, - сказал он; - что мы не можем прекратить наши
концерты у крыльца доньи Мерхелины. Вам необходимо, друг мой, свидеться с
этой сеньорой, а не то она способна выкинуть какой-нибудь такой
безрассудный поступок, который пуще всего повредит ее репутации.
Я не стал разыгрывать жестокого сердцееда и ответил Маркосу, что приду
к нему под вечер с гитарой и что он может отнести эту приятную весть своей
госпоже. Старик не преминул этого исполнить, и моя пылкая возлюбленная
была в полном восторге, узнав, что вечером будет иметь удовольствие видеть
меня и послушать мое пение.
Между тем, одно довольно неприятное происшествие чуть было не разрушило
этой надежды. Мне удалось выйти из цирюльни только с наступлением ночи,
которая, видимо за грехи мои, оказалась очень темной. Я ощупью продвигался
по улице и был уже, пожалуй, на полпути, когда из одного окна меня окатили
чем-то таким, что отнюдь не ласкало обоняния. Могу даже сказать, что я не
упустил ни одной капли из этой порции, так ловко меня отделали. В этом
положении я не знал, на что мне решиться. Вернуться назад? Но какое
зрелище для моих товарищей! Это значило бы подвергнуться самым невыносимым
насмешкам. Явиться же к донье Мерхелине в таком прекрасном виде было мне
весьма неприятно. Тем не менее я предпочел последнее и отправился к дому
этой сеньоры. У ворот я застал поджидавшего меня Маркоса. Он сообщил мне,
что доктор Олоросо только что лег почивать и что мы можем забавляться без
всякой помехи. Я отвечал, что мне прежде всего необходимо почистить
платье, и тут же поведал ему о своем несчастье. Он посочувствовал мне и
повел в покой, где находилась его госпожа. Как только эта сеньора услыхала
про мое приключение и увидела меня в таком состоянии, она принялась
сожалеть обо мне, точно со мной стряслось величайшее несчастье в мире;
затем, обрушившись на людей, которые меня так изукрасили, она осыпала их
всяческими проклятьями.
- Успокойтесь, сеньора, - сказал ей Маркос, - ведь все это происшествие
- чистейшая случайность. Зачем так близко принимать его к сердцу?
- А почему, скажите, пожалуйста, почему мне не принимать к сердцу
обиду, нанесенную этому агнцу, этому незлобивому голубку, который даже не
жалуется на причиненное ему оскорбление? - воскликнула она в сердцах. -
Ах, как мне сейчас жаль, что я не мужчина! Я отомстила бы за него.
Она наговорила еще кучу всяких других вещей, выдававших силу ее любви,
которая проявилась также и в ее поступках. А именно, пока Маркос обтирал
меня полотенцем, донья Мерхелина сбегала в свою горницу и принесла, ларец,