"Ален Рене Лесаж. Похождения Жиль Бласа из Сантильяны [И]" - читать интересную книгу автора

Действительно, я решил больше не петь на крыльце у доктора и запереться
на будущее время в цирюльне, раз уж я оказался человеком, столь опасным
для женских взоров. Между тем спустя несколько дней мой добрый Маркос,
невзирая на свою хваленую осторожность, принужден был убедиться, что
придуманное им средство погасить любовное пламя доньи Мерхелины возымело
как раз обратное действие. Эта сеньора, не слыша нашего пения, спросила
его на второй же вечер, отчего мы прекратили свои концерты и по какой
причине я больше не показываюсь. Он отвечал, что я очень занят и не имею
ни одной свободной минуты для развлечений. Она как будто удовлетворилась
этим объяснением и три дня сряду довольно спокойно переносила мое
отсутствие; но на четвертые сутки моя принцесса потеряла терпение и
сказала стремянному:
- Маркос, вы меня обманываете; Диего недаром перестал к нам ходить.
Здесь кроется какая-то тайна, которую я хочу выяснить. Говорите! Я вам
приказываю! Не скрывайте от меня ничего.
- Сеньора, - отвечал он, придумав новую отговорку, - раз уж вы хотите
знать правду, то скажу вам, что после наших концертов ему нередко
приходилось возвращаться домой, когда уже было убрано со стола; он не
хочет больше подвергать себя этому риску и ложиться в постель без ужина.
- Как, без ужина? - воскликнула она с огорчением, - почему вы мне этого
раньше не сказали? Ложиться в постель без ужина? Ах, бедное дитя! Ступайте
к нему сейчас же и скажите, чтоб он пришел сегодня вечером; ему больше не
придется уходить домой не евши: для него всегда будет приготовлено
какое-нибудь блюдо.
- Что я слышу? - вскричал Маркос, прикинувшись изумленным. - Боже,
какая перемена! Вы ли говорите это, сеньора? С каких пор вы стали такой
сердобольной и чувствительной.
- С тех пор, - перебила она его резко, - как вы живете в этом доме,
или, вернее, с тех пор, как вы осудили мое надменное обхождение и
попытались смягчить мой суровый характер. Но, увы! - воскликнула она,
расчувствовавшись, - я от одной крайности перешла к другой: из спесивой и
бессердечной я сделалась теперь слишком нежной и чувствительной; я люблю
вашего молодого друга Диего и не могу побороть в себе этой страсти. Его
отсутствие не только не ослабило моей любви, но, по-видимому, еще придало
ей большую силу.
- Возможно ли, - возразил старик, - чтоб молодой человек, не
отличающийся красотой, да и собой невидный, мог стать предметом столь
пылкой страсти? Я простил бы еще ваши чувства, если б они были внушены
каким-нибудь кавалером, обладающим блестящими достоинствами, но...
- Ах, Маркос! - прервала его Мерхелина, - видимо, я не похожа на других
особ моего пола, или же, несмотря на свой многолетний опыт, вы худо их
знаете, если думаете, что они при выборе возлюбленного руководствуются его
достоинствами. Насколько могу судить по себе, женщины отдают свое сердце
не размышляя. Любовь - это некое безрассудство, влекущее нас к
какому-нибудь предмету и приковывающее к нему против нашей воли; это -
болезнь, которая нападает на нас, как бешенство на животных. А потому
перестаньте уверять меня, что Диего не достоин моей нежности. Я люблю его
и этого достаточно, чтоб я находила в нем тысячи прекрасных свойств,
которые от вас ускользают и которыми он, быть может, вовсе не обладает. Не
трудитесь убеждать меня в том, что лицо его и фигура недостойны ни