"Ален Рене Лесаж. Похождения Жиль Бласа из Сантильяны [И]" - читать интересную книгу автора

него рыбы. Сеньор Коркуэло, который, по-видимому, был заодно с паразитом,
ответил мне на это:
- У меня есть отменная форель, но она обойдется дорого тому, кто
вздумает ею полакомиться. Жирен для вас этот кусочек.
- Жирен? - воскликнул мой прихвостень, повышая голос. - Да вы не в
своем уме, любезный; знайте, что нет у вас ничего такого, что было бы
слишком хорошо для сеньора Жиль Бласа из Сантильяны, который заслуживает,
чтоб с ним обращались, как с царственной особой.
Я остался весьма доволен его отповедью трактирщику, ибо он этим только
опередил мое намерение. Чувствуя себя оскорбленным, я немедленно сказал
Коркуэло:
- Тащите сюда вашу форель и не беспокойтесь об остальном.
Хозяин, который только того и ждал, принялся приправлять рыбу и вскоре
поставил ее перед нами. При виде этого нового блюда глаза моего
прихлебателя так и заискрились радостью, и он снова выполнил акт
вежливости, то есть налег на рыбу так же, как перед тем на яичницу. Однако
же и ему пришлось сдаться из опасения последствий, так как он наелся до
отвала. Наконец, напившись и насытившись всласть, он решил прикончить эту
комедию.
- Сеньор Жиль Блас, - сказал он, вставая из-за стола, - я слишком
доволен вашим превосходным угощением, чтоб покинуть вас, не давши
полезного совета, в котором вы, по-видимому, нуждаетесь. Итак, впредь
остерегайтесь похвал. Не доверяйте незнакомцам. Вам могут встретиться
такие, которые, как я, захотят позабавиться над вашим легковерием, а может
быть, зайдут и еще дальше; не будьте у них в дураках и не верьте всякому
на слово, что вы восьмое чудо света.
Сказав это, он расхохотался мне в лицо и удалился.
Эта насмешка была для меня не менее чувствительна, чем величайшие
несчастья, приключавшиеся со мной впоследствии. Я не мог утешиться, что
дал так грубо себя провести, или, вернее, не мог примириться с чувством
уязвленной гордости.
"Как? - воскликнул я, - этот негодяй просто насмехался надо мной? Он
остановил моего хозяина лишь для того, чтоб выпытать про меня всю
подноготную, а скорее всего, оба они были заодно. Ах, бедный Жиль Блас!
Умри со стыда: ведь ты дал им отличный повод тебя одурачить. Они
состряпают из этого презабавную историю, которая, быть может, дойдет до
Овьедо и доставит тебе там великую честь. Родители твои раскаются, что так
усердно напутствовали болвана: зачем было предостерегать меня, чтоб я
никого не обманывал, они лучше посоветовали бы мне самому не попадаться
впросак".
Терзаемый досадой и волнуемый этими обидными мыслями, я заперся у себя
в горнице и лег на постель, но заснуть мне не удалось, и не успел я еще
сомкнуть глаз, как явился погонщик, который только меня и дожидался, чтоб
отправиться в путь. Я тотчас же встал, и, пока я одевался, пришел Коркуэло
со счетом, в котором форель, разумеется, не была забыта; мне не только
пришлось заплатить все, что он за нее запросил, но, отдавая ему деньги,
еще выслушать, к своему огорчению, как этот живодер вспоминал про
вчерашнюю историю. Заплатив втридорога за ужин, оказавшийся для меня столь
неудобоваримым, я захватил чемодан и отправился к погонщику, посылая ко
всем чертям объедалу, хозяина и его постоялый двор.