"Иван Лепин. Уроки " - читать интересную книгу автора

- Я убежден, - говорил он о стихах Ю., - что дело не в подстрочниках.
Даже самый плохой подстрочник донесет мысль. - Он жестикулировал при этом,
рубил правой рукой перед собой воздух после каждого слова. - У вас же в
подстрочниках сплошная декларация. Уверен, то же и в оригинале.
Ю. сидел, пряча голову в плечи, ни жив ни мертв.
В конце занятия Ковалев подвел итоги:
- В нашем семинаре - пятнадцать человек. Не думаю, что все из вас
станут, поэтами. С некоторыми, возможно, придется расстаться: институт наш
творческий, план выпуска талантов ему не спускают, и отчисление здесь -
обычное дело. Будем работать с теми, кто выдержит испытание на творческую
зрелость. Так что, если кто-то уже сейчас чувствует себя не очень уверенно,
пусть лучше добровольно уходит с первого курса; хуже будет, если кого
отчислят с третьего или четвертого - приказом.
Аудитория тяжело вздохнула: ничего себе начало! Да этот подросток,
видать, не так безобиден и прост, как кажется с первого взгляда, веревок из
него не совьешь.

Через неделю, на втором занятии, обсуждали стихи С. Он невнятно прочел
три-четыре стихотворения из представленной подборки, с которой уже
ознакомился весь семинар, и обреченно стал ждать, что скажем мы, его
товарищи. А к нашему мнению, естественно, прислушается и Дмитрий Михайлович.
Так что его вывод во многом зависит от нашего приговора.
Надо отметить, что большинство из нас уже набили руку на критике - в
литобъединениях, в литкружках. Причем по молодости, как водится, мы шли в
атаку с открытым забралом, беспощадно, напролом, камня на камне не оставляя
от написанного нашим же ровесником (впрочем, каждый из нас прошел через
подобное горнило испытаний).
С. в литобъединениях до института не состоял, не печатался даже в
районной газете и, кроме одобрительных слов друзей-приятелей на работе,
никаких отзывов о стихах не слышал. И вдруг - шквал, ураган, вихрь, буря -
что там еще есть из разрушительного? - накатились на его бедную подборку.
Почти в каждом выступлении звучало: "коряво", "вторично", "детский лепет",
"поэзия не ночевала", "девятнадцатый век", "кому это нужно?",
"графоманство"...
В этом же духе высказался и я. А когда высказался, пожалел: "Отчислят
же парня".
Ковалев слушал нас внимательно, прохаживался по аудитории взад-вперед,
скрестив руки за спиной. Иногда иронично улыбался, покачивая головой. И
неясно было, одобряет он очередной разнос или сомневается в доводах
выступающего.
Разбушевавшийся вал страстей неожиданно стих - оказалось, что
высказались уже все.
Тогда Ковалев прервал свое хождение, встал у стола, опустив на него
руки. Сморщил лоб, пошевелил бровями. Сейчас утвердит наш приговор: стихи
никуда не годятся.
Он заговорил ровно и спокойно:
- Я слушал вас, ребята, и удивлялся: откуда такая глухота? Мне кажется,
что любая критика должна быть доброй, уважительной. Там, где нет доброты, не
может быть речи и об объективности. Даже в самых безнадежных произведениях
нужно в первую очередь искать доброе, удачное. А у вас получилось сплошное