"Иван Лепин. Уроки " - читать интересную книгу автора - Я убежден, - говорил он о стихах Ю., - что дело не в подстрочниках.
Даже самый плохой подстрочник донесет мысль. - Он жестикулировал при этом, рубил правой рукой перед собой воздух после каждого слова. - У вас же в подстрочниках сплошная декларация. Уверен, то же и в оригинале. Ю. сидел, пряча голову в плечи, ни жив ни мертв. В конце занятия Ковалев подвел итоги: - В нашем семинаре - пятнадцать человек. Не думаю, что все из вас станут, поэтами. С некоторыми, возможно, придется расстаться: институт наш творческий, план выпуска талантов ему не спускают, и отчисление здесь - обычное дело. Будем работать с теми, кто выдержит испытание на творческую зрелость. Так что, если кто-то уже сейчас чувствует себя не очень уверенно, пусть лучше добровольно уходит с первого курса; хуже будет, если кого отчислят с третьего или четвертого - приказом. Аудитория тяжело вздохнула: ничего себе начало! Да этот подросток, видать, не так безобиден и прост, как кажется с первого взгляда, веревок из него не совьешь. Через неделю, на втором занятии, обсуждали стихи С. Он невнятно прочел три-четыре стихотворения из представленной подборки, с которой уже ознакомился весь семинар, и обреченно стал ждать, что скажем мы, его товарищи. А к нашему мнению, естественно, прислушается и Дмитрий Михайлович. Так что его вывод во многом зависит от нашего приговора. Надо отметить, что большинство из нас уже набили руку на критике - в литобъединениях, в литкружках. Причем по молодости, как водится, мы шли в атаку с открытым забралом, беспощадно, напролом, камня на камне не оставляя подобное горнило испытаний). С. в литобъединениях до института не состоял, не печатался даже в районной газете и, кроме одобрительных слов друзей-приятелей на работе, никаких отзывов о стихах не слышал. И вдруг - шквал, ураган, вихрь, буря - что там еще есть из разрушительного? - накатились на его бедную подборку. Почти в каждом выступлении звучало: "коряво", "вторично", "детский лепет", "поэзия не ночевала", "девятнадцатый век", "кому это нужно?", "графоманство"... В этом же духе высказался и я. А когда высказался, пожалел: "Отчислят же парня". Ковалев слушал нас внимательно, прохаживался по аудитории взад-вперед, скрестив руки за спиной. Иногда иронично улыбался, покачивая головой. И неясно было, одобряет он очередной разнос или сомневается в доводах выступающего. Разбушевавшийся вал страстей неожиданно стих - оказалось, что высказались уже все. Тогда Ковалев прервал свое хождение, встал у стола, опустив на него руки. Сморщил лоб, пошевелил бровями. Сейчас утвердит наш приговор: стихи никуда не годятся. Он заговорил ровно и спокойно: - Я слушал вас, ребята, и удивлялся: откуда такая глухота? Мне кажется, что любая критика должна быть доброй, уважительной. Там, где нет доброты, не может быть речи и об объективности. Даже в самых безнадежных произведениях нужно в первую очередь искать доброе, удачное. А у вас получилось сплошное |
|
|