"Леонид Леонов. Саранча" - читать интересную книгу автора

- Знаете, главное дело и бабцо-то пустяшное. - Он не прочь был, видимо,
сообщить имя и адрес своей партнерши; еще недавно он не удивился бы такому
же предложеньицу от своего подчиненного. Но начальство молчало, и Пукесов
разумно свернул в сторону. - Кстати... я хотел поговорить с вами, товарищ
Маронов. В учрежденье, когда выделяли меня на саранчу, говорили - правда,
довольно смутно - о командировочных и сверхурочных. Я просил бы вас, товарищ
Маронов, подтвердить мою работу у вас в отряде... там накопилось уже
достаточно.
- Вы удивительно аккуратны, ничего не забудете, - сквозь зубы и
багровея сказал чусар и подумал, что если он сейчас же, немедленно не плюнет
Пукесову в физиономию, то ему придется каяться весь век. Губы его
скривились.
- Вы не идете завтра в Каракумы, товарищ Пукесов. Двадцать суток
ареста.
Тот уходил почти веселым; имея точное представление о Каракумах этого
времени года, он под арест отпра- [555] вился как-то уж слишком
незамедлительно; он просто обожал сейчас казенную, воображаемую кстати,
решетку, из-за которой не вправе была его вырвать никакая общественная
повинность.
Так, с применения пятьдесят шестой статьи Уголовного кодекса, началась
та деятельность Маронова, за которую он получил прозвище н е и с т о в о г о
чусара, - а л я л и Маронов.
Он прогадал все-таки, гражданин Пукесов. Маронов раскаялся в своей
жестокости, и на рассвете, разбудив арестанта, красноармеец вручил ему,
потрясенному, лопату и флягу: Пукесов отправился в пески рядовым рабочим
отряда. Еще в большей степени, нежели яды и железо, ощущалась нехватка в
героях и статистах для этой трагической эпопеи. Огромная протяженность
саранчового фронта требовала целых полков, а республика располагала лишь
полудобровольческими ротами. Самые условия момента вызвали к жизни те
чрезвычайные меры, которые не применялись со времен гражданской схватки, и
только они помогли Туркмении защитить свой труд и насущный хлеб.
Вслед за шестидесятипроцентной мобилизацией областных профсоюзов на
фронт были кинуты безработные и торговцы; большинство этих последних
немедленно объявилось кишечными больными, но Акиамов пригрозил, что будет
вставлять им желудочный зонд для проверки, и это психологическое лекарство
излечивало самые застарелые колиты в кратчайший срок. Рынки опустели, со
складов сняли сторожей, но и красть было некому. Верховный чусар, наделенный
соответственной властью, разрешил призвать и учительство. Словом, к середине
лета в противосаранчовой армии так или иначе находились все - кроме милиции,
уголовного розыска, смены рабочих на электростанции и еще боенских рабочих;
могучий невод мобилизации не пощадил даже аптек. Пограничные части с самого
начала кампании вели всю разведывательную работу по расположению и
передвижению саранчи, но все чаще теперь к комбригу Туркменской поступали
телеграфные просьбы выделить то сорок, то вдвое красноармейцев на ликвидацию
прорывов. Рабочий день удлинился на два часа, отпуска были приостановлены, в
исполкомах велись дежурства круглые сутки, и никто не удивился бы в тот
месяц декрету, что и черная туркменская ночь отменяется отныне.
Не щадя себя, Маронов не щадил и людей, лишь бы [556] заткнуть вовремя
эту саранчовую хлябь. Бойцы отправлялись в зной с двухведерными бочонками,
которые рассыхались тотчас же по опустошении; Маронов взял на учет все