"Леонид Леонов. Саранча" - читать интересную книгу автора

протесты местных коммунальных хозяйств, [553] объявлена была мобилизация
всего вообще листового железа в Туркмении.
Не хватало ни жмыховой муки, ни ядов; республика не обладала
достаточным запасом мышьяка, чтоб умертвить все прямокрылое население
пустыни. Чтобы истребить десятки миллиардов саранчуков, следовало прежде
всего накормить каждого из них до смертного отвала. С севера, из всесоюзного
центра, спешили эшелоны всякого добра... но Акиамову доставалась лишь
пропорциональная значению Дюшакли часть их. Все это отодвигало срок
выступления, и, несмотря на испытанную партийную выдержку, Акиамов,
одновременно с телеграммой Маронову о расширении его полномочий, уведомил
верховного чусара, что из-за отсутствия людей и материалов не отвечает за
возможность и размеры поражения. Ответом было решение мобилизовать горожан,
ибо и саранча не медлила...
Потолщение мароновских щек катастрофически затормозилось, и дело даже
пошло в том же темпе на убыль. Яков, будь он жив, опять узнал бы в Петре
того яростного охотника в самоедском совике и пимах, который делил с ним
скудный хлеб и новоземельскую участь. Не дожидаясь часа, пока орава сама
нахлынет на его твердыни, Маронов разбил свой район на участки по две тысячи
гектаров, придал каждому отряду по инструктору и распорядился о дне
выступленья. В течение оставшихся полусуток, как и в настоящей войне, было
предписано отдохнуть, приготовить снаряжение, которое нужно было еще
получить с баз, привести в порядок себя и инструменты, выздороветь - кто был
болен, и оставшееся время употребить на то, чтоб хорошенько выспаться перед
боем. В мароновском отряде имелся один с фамилией Пукесов, тот самый,
который ликвидировал саранчу в Каяклы изданием стенгазеты, - как раз за это
и перевели его к Маронову под начало. Лишенный возможности проявить свою
бурную индивидуальность на административном поприще, он, однако, не терял
почвы под ногами, и однажды целая очередь кендерлийских дехкан выстроилась
на цыпочках перед крохотным окошечком домика, где Пукесов спал с одной из
приезжих бабешек. Пукесов не оробел перед скандалом, он уважал свою личную
жизнь и готов был в любое время пострадать за нее. Всякое случалось в эти
упрощенные и шумные дни! Маронов замолчал тогда эту историю и лишь секретно
попросил Акиамова не присылать ему более женского персонала [554] ввиду
особых условий противосаранчовой работы. Теперь, в самый канун выступленья,
Маронов вызвал к себе Пукесова, состоявшего инструктором одного из отрядов.
- Ну, как ваша тетка? - спросил он, осматривая шикарную бороду
Пукесова, выросшую чудесным веером иод самым подбородком. - Все лунные
ванные с ней принимаете?
Пукесов повел глазами; он отличался особой вихлявой красотой; он
почитывал Фрейда и, по слухам, будучи в отпуску, ставил себе голос, чтобы
нравиться девушкам и начальству.
- Никакой тетки и не было, - изысканно возмутился он. - А если бы и
была какая замневеста, то это отнюдь... Как-никак мы живем один раз. - Он не
испугался Мароновского лица и нахально прибавил: - Лично я не верю в
загробную жизнь.
- Ну, знаешь туркменскую поговорку: если двое скажут, что ты пьян, -
ложись в постель, - улыбался Маронов. - Так вот, велю тебе: завтра в шесть
пойдешь в Каракумы. Участок твой на тридцать километров к югу от Сухры-Кула.
Езжай и орудуй во всю мощь твоей силы и красоты!
Пукесов мигнул, как бы говоря: ладно, крути, от беспартийного слышу!