"Леонид Леонов. Саранча" - читать интересную книгу автора

- Так она ж хлопок жрет!.. - закричал Мазель, потрясая пачкой сводок. -
Читайте, нате, читайте, гражданин: "Уничтожено шестьдесят гектаров
хлопчатника...", "Уничтожен весь клеверник...", "Откладывают кубышки на
стыке Каракумов и Сухры-Кула...", "Уничтожено двадцать восемь гектаров
хлопчатника...". Нет-с, мы ее будем бить... как вообще привыкли...
ненавижу! - И губы его вдруг, такие ребяческие, что всем стало неловко за
товарища, затряслись от гнева.
Профессор сочувственно смотрел на Мазеля и, слегка подымая бровь на
него, едва не погрозил пальцем; он хотел прибавить, что и он тоже был
молодым, но не сказал [544] этого по тем же причинам, по которым отказался
снять удушавший его воротничок.
- Летную не трогайте, молодой человек. Она рассеется на еще большие
пространства, и борьба утруднится во много раз. Берегите силы до поры!.. -
Он стал надевать пиджак; лоб его еще лоснился, но от духоты отворили дверь,
и теперь он страшился простудиться, ибо давно вышел из Мазелева возраста. Он
уже кончил, ему оставалось только перечислить те немногочисленные способы
борьбы с саранчой, которые изобрел он сам и - через него - знала их наука.
Наступила чрезвычайно томительная тишина. Окно было открыто. Под
потолком, вокруг лампочки, не прикрытой ничем, бесшумно порхала всякая
насекомая гадь, налетевшая на свет. Их было много, разнообразие сказочно,
как выдумка природы, а уродливость причудлива и беспредельна: тут были
крылачи, усачи, ногачи, брюхачи... Акиамов, глядя на них рассеянно, дивился,
чего только можно накрутить из тягучего ночного мрака, стоявшего за окном.
Вдруг что-то длинное и несообразно крупное в сравнении с остальным впорхнуло
в окно. Не садясь никуда, оно сделало три или четыре, в разных плоскостях,
круга и так же спокойно вылетело на волю. Это и была ш и с т о ц е р к а г р
е г а р и а; и, может быть, нарочно подосланная особь совершала дерзкий
разведочный визит в штаб своего смертельного врага. Ее видели все тридцать с
лишком человек, переполнявших тесную, коридорного покроя, акиамовскую
комнатушку, но так и не понял никто, что видит то самое, о чем шел разговор.
Не догадался и Акиамов, ибо, вдруг поднявшись, он снисходительно потрепал по
плечу дюшаклинского энтомолога, ставшего совсем домашним и смирным после
доклада профессора, и сказал вслух:
- Э, бычок! Твоя наука знает меньше, чем его наука.
...В ту же ночь Маронов, который оставался на всякий случай в Кендерли,
получил телеграмму от президиума исполкома: "Мобилизованы, округ объявлен
неблагополучным, оставайтесь чусаром Кендерли, телеграфьте десятидневки
борьбы. Акиамов". Так в суматохе тревожного того дня родилось это куцее,
непростительное слово - "телеграфьте".
Туркмения наспех перестраивала свои ряды.
В эти недели все было о саранче - разговоры, мысли, плакаты, газеты, и
да же самые люди - для нее. В округах почти сами собой возникали боевые
дружины - комсо- [545] мольцев, студентов, девушек; созданные лишь сегодня,
они уже завтра боевыми единицами отправлялись на места, размеченные штабом
верховного чусара. В разведку уходили самолеты, не виданные в этой части
пустыни, кажется, с самых бухарских битв. В столице республики мобилизовался
полк Осоавиахима, и оружием его были машинки для распыления ядов, лопаты,
кирки, опрыскиватели. Требовался военный опыт в этом новом деле; начальником
эшелона был назначен краснознаменный командир. Полк отправлялся в
неизвестность лишений, - в составе поезда находился рабкооп. Полк уходил в