"Леонид Леонов. Саранча" - читать интересную книгу автора

винтовки: они рыскали но пустыне, они вспарывали породистых маток в погоне
за каракульчой, они били из-за углов советскую пограничную стражу и,
нападая, кричали: "Бас, дави!" - откуда и прозванье басмачей. Вторые несли в
своей утробе засуху, зной и томительную, всепроникающую пыль; они выпивали
дехканские арыки, они вылизывали скудную туркменскую воду, они норовили
прорваться вглубь, в самое сердце Каракумов. И если не останавливали их
встречные ветры или слабые дымчатые отроги Кугитанга, черные вихри гуляли
тогда по пескам, и вся пустыня завивалась в космы, как каракулевая шапка.
Тогда и географический контур Туркмении, издали похожий на каракульчовую
шкурку с оторванными лапками, получал себе могущественное оправданье.
Теперь из недр Афгании, дорогой ветров и басмачей,
выступила саранча.
Мазель в сопровождении Маронова выехал из Дюшакли только шестнадцатого
мая и, найдя свой хлопок в превосходном здравии и целости, соблазнился
проехать кстати и те двадцать два километра, которые отделяли Кендерли от
Сусатан-Кую. Они ехали верхом вдоль знаменитого оросительного канала,
ветерки продували свежестью палящий зной, и Мазель всю дорогу повествовал
Маронову о воде. Нет, он был все-таки не без диковинки человек; говоря о
воде, которая однажды заторопится в пески, он заметно добрел; упоминая имя
Карабая, делателя боссагинской воды и угрюмого мечтателя, он благоговейно
подмигивал; касаясь Транскаракумского канала, который пока не был проведен
даже и на бумаге, он становился невыносимо великодушен. Он имел карманную
книжечку, в которой аккуратнейше расписывал самые мельчайшие дольки своего
дня, но вместе с тем верил этот Шмель, что непременно настанет день, когда,
уже седые, они поедут вдвоем с Карабаем в лодке по пустыне, и на берегах
будут стоять чудесные сады, всегда раскрытые настежь для Карабая и его
безвестного спутника. Следует отметить, [537] что помянутые сады он мыслил
все-таки вперемежку с хлопком.
- Орта-Азия, Петр, это очень много! - пел он, не обращая внимания на
улыбки Маронова. - Взгляни на эту величественную громаду и сообрази, на
какую мелочь разменяла бы ее прежняя история, кабы не мы... - и обводил
рукой пространства пустыни, подступавшей к самому каналу. - Но пробуждение
это требует умного хирургического вмешательства. И пусть это будет
Транскаракумский канал. И пусть здесь будут ловить рыбу, в этих песках. И
пусть здесь родится необыкновенная прохлада. Это будет тоже часть прямой,
ведущей к социализму. А что - ты слышишь? - водой уже пахнет!
- Засадят вас, чудаков, за ваши необузданные и к тому же бесплановые
мечтанья, - смеялся Петр над его упоеньем.
- Пустяки... три года за Транскаракумский канал, ибо примут во внимание
беспорочность и пролетарское происхождение. О, мы! - Вместе с тем он
чрезвычайно пожимался, ибо не был привычен к верховой езде; лошадь его чуть
не заступала распущенных поводьев и дважды обрывалась в арык, глянцевитый от
водного изобилия.
В Сусатане цвела джуда; ее могучий аромат был сильнее пыли.
Красноармейцы играли в городки, сытые кони храпели в стойлах. И все это
благолепие было лишь искусной маскировкой беды, которая, обманув фланги,
ударила фронтальной атакой в лоб республики. Того же числа, в час
чрезмерного Мазелева торжества, огромная туча саранчи перелетала границу под
Кушкой и, минуя станцию Сары-Язы, входила в южные Каракумы. Часом позже
другая летная стая ворвалась в безоблачное небо Сурназли, за четыреста от