"Леонид Леонов. Туатамур" - читать интересную книгу автора

- Иди, меным итаатлим! Я и мои семь предков с тобой. Жги и коли: кровь
не оскорбит землю.
Второе прибавило глухо:
- Худда да охранит тебя в твоих путях, Туатамур!
Я поднял сухие глаза. Я пристально взглянул в хакана. Когда он был
вознесен в шатер деда, Исукая-Багадура, он был другим. Он был молод. Он был
как клинок сабли. То было давно. Тот чатыр был на холме. Холмы стали над
Онкопом. Чатыр белого атласа с парчовым верхом. Уйгур Мурда сделал по нему
сивую лань, которая любовно соединяется с бурым волком, чтоб родить
Темуджина.
Я глядел. Но вот отвернулся я. Чингис бессильно - картка кайга! - повел
челюстью, и белая капля слюны выползла на серебряный цветок халата...
Тут гулко ударили бесчисленные кони тысячами жестких копыт в прах. Они,
щуря привычно-умные и в бешеных скачках глаза, пошли топтать страны, где я
нашел богатую добычу, но потерял себя.
Когда родился я, - никто не сказал: "Вот родился, который счастлив, - у
него голубое лицо!" Когда я родился, Худда переломил первую оглоблю арбы, в
которой мое счастье.
Мой верблюд шел первым. Вторым шел белый верблюд под зеленым сукном. На
том верблюде был золоченый балдахин. В балдахине сидела Ытмарь. А мои батыри
качались в седлах, сгибая упругие станы, и пели. Им подпевали колеса
кибиток, копыта коней, стрелы в колчанах подпевали им:
"Улымь душманга! Чингис посылает Туатамура. У Туатамура острые зубы и
верные люди, - бис дженебис! В колчанах много стрел, в сердцах много ярости,
а впереди Ытмарь..."
В небе выникнул ястреб из облачного куста. Он мерил крыльями даль и не
сбивался. Справа от меня угрюмый, с носом как ржавый терпуг, ехал на рыжем
азбане Гемябек. Вайе! Вскоре после прихода на место кипчакский князь вырвал
глаза Гемябеку и насыпал туда соль. Я отмстил.
[147]
Слабый утренний ветер скользил по золотому шитью его эмирского тубетея
и пригибал на сторону селезневое перо.
Я сказал Гемябеку:
- Ястреб в небе, стрела в колчане, победа в поле, - болсун шулай!
Гемябек ответил:
- Эйе.
Тогда заплясал вдруг в воздухе,- так пляшет красивая плясунья на
пиру, - голову через крыло, ястреб и упал комом жирной земли подле меня.
Я почуял тоску. Я словно бы услышал позадь войска мелкие шаги
осторожных зверей, которых дело - поедать трупы. Я оглянулся на верблюда
Ытмари. Все по-прежнему над зеленым балдахином, как хмельные в солнце цветы,
реяли перья каанского опахала.
Впереди был последний перевал между двух озер. За озерами не было
ничего. Сзади, совсем далеко, белыми птицами уселись по иссера-зеленой глади
растоптанной бессчетные шатры покинутого стана.
Сабля слушала тяжелое уханье сердец. Ухо слышало издалека идущий глухой
рев покинутых улусов.
В углу неба выползала на мое темя черная, синими свитками, туча
последней осенней грозы.
Равнина была широка. Сильный станет великим в ней, слабого убьет