"Леонид Леонов. Evgenia Ivanovna" - читать интересную книгу автора

дикий курдский реквием. Грязно-желтое на льва с черной гривой похожее облако
вторгалось в небесную синеву, застилая вдали, если не обманывала память,
отроги Антиливанского хребта. - Какая тут злая, неспокойная пыль!.. -
сказала однажды Евгения Ивановна, прикрывая рот концом голубого, со шляпы,
газового шарфа. - Русский крещенский мороз кажется озорным, добродушным
дедом в сравненье с нею... - Не браните ее, Женни, - отвечал англичанин,
заглушаемый поднявшимся вокруг скрежетом песчинок. - Перед вами глиняный
пепел библейских царств. Он помнит слишком много, чтобы остыть, примириться,
предаться заслуженному забытью... По-русски мистер Пикеринг говорил со
смешными оговорками, из которых Евгения Ивановна в тот раз не заметила ни
одной. Он размышлял вслух о гигантских сгустках неистовой человеческой
плазмы, которая непрерывно, в течение столетий возникала из этой почвы ради
единственной, в сущности, цели - грудью в грудь сшибиться с ордами других
наречий, пронзить друг друга мечами во имя демонов, в те времена владевших
миром, и безжалобно раствориться все в той же песчаной поземке. С тех пор,
по заключению Пике-ринга, большая зола мучается и мечется в поисках прежних
сочетаний, когда она была локоном красавицы, горлом певчей птицы, лепестком
шафрана. - Не слишком красиво у меня получается? - смутился он пристального
взгляда Евгении Ивановны. - Еще! - шепнула она, кивая на ящерицу, ровесницу
развалин, прибежавшую послушать, и касаясь его руки. - Только не волнуйтесь
так... - Вот, все они ушли, но они по-прежнему тут! - И горсть взятого
из-под ног праха дымными струйками пролилась сквозь неплотно сомкнутые
пальцы.- Ничто не пропало... в истории и биологии - как в армии: при
увольнении в запас имущество сдается в цейхгауз. Жалейте их, Женни... не
ропщите на него, прах прежней жизни, за то, что он ластится и льнет к живым.
По привычке он закончил лекцию перечислением сект, династий, деспотов и
прочих исторических жерновов, помогавших превращению руд, плодов, костей и
драгоценностей в нынешние частицы пылевого помола. Путешественники на целую
н
еделю задержались в Дамаске. Арабский друг, как заветную шкатулку,
раскрыл гостям свой город, который до него так любили Магомет, Моавия и
Саладин. Иногда они забредали в кофейню местного армянина, - нигде в мире не
умели готовить такого кофе. Туда надо было пробираться по загадочным
проулкам, пахнувшим бараниной и миндалем. Фонтанчик плескался в мозаичной
чаше посреди внутреннего дворика, и шипела на патефоне модная в послевоенные
годы Аллилуйя, иногда оглашаемая собачьим визгом. Через равные промежутки
времени хозяин ударом ноги под стойкой вышибал за порог бродячую собаку,
ронявшую его заведение в глазах иностранцев.. Не узнаю своего доброго
наставника, - с шутливой лаской как-то раз заметила Евгения Ивановна. -
Сегодня за всю прогулку вы не обронили ни слова. Надоела самая бесталанная
из его учениц? - Напротив, я весь день скучал без вас. Вы провели его с
кем-то другим... упрекали его, звали, но гнали, когда он приходил. Видимо,
он дурной человек? Евгения Ивановна опустила глаза в смятении: - Нет, он
просто несчастный и мертвый. Мне не хотелось бы сказать о нем дурное... - О,
я не интересуюсь знакомыми моих служащих. Эта мимолетная ревность стала
поводом поделиться с мистером Пикерингом повестью своей жизни. Евгения
Ивановна не утаила ничего, кроме фамилии мертвеца, и, примечательно, с той
поры Стратонов, точно устыдясь, перестал навещать свою бывшую жену." В
последний раз он напомнил о себе в одном живописном оазисе близ Дамаска -
что-то вроде Эль-Джуд, но еще верней - Гамиз, куда путешественников