"Леонид Максимович Леонов. Взятие Великошумска " - читать интересную книгу автора

По академии Литовченко был двумя годами моложе командующего, вместе они еще
не воевали, но он сразу различил этот глуховатый, чуть иронический голос.
Пока начальник штаба, надрывая горло, кричал куда-то сквозь шумный
оттепельный ветер, дозываясь какого-то Льва Толстого с левого фланга,
командующий приказывал номеру 14.63, на правом, создать со второй половины
дня ударную группировку и все тяжелые системы подготовить к вечернему
спектаклю.
- Ну, ступай, Василий Андреич, - сказал армейский помпотех. - Сейчас он
по телефону обходит свое хозяйство... Самое время знакомиться. Через часок
начнется... тогда придется, пожалуй, и тебе тряхнуть своим добром!
Они условились, если посещение не затянется, встретиться в штабной
столовой.
Был конец зимнего дня, когда Литовченко вошел к командующему. Не
отрываясь от телефона, начальник штаба приветливо кивнул головой и,
приговаривая Льву Толстому "так-так, так-так-так..." [222] продолжал
заносить в рабочую схему обстановку левого крыла на 15.00. Все насквозь
пропиталось табачной гарью в этой небольшой, со следами былого зажитка
комнате - дубовые столы, накрытые скатертями двухверсток, полевые телефоны
шоколадной пластмассы, плохая копия униатской мадонны в углу и даже фикус,
оставленный здесь, верно, для веселья, бодрости, здоровья и красоты. В щель
приоткрытого окна еле струился к ногам мокрый холодок. Тонкий, уже остылый
лучик солнца просекал стоялую сизую дымку и темным золотцем растворялся в
стакане чая на столе у командующего... Сам он, в меховом жилете и
откинувшись к спинке поповского малинового кресла, сидел вполоборота к окну;
отраженные от плюша отблески лежали на его гладко выбритом и преждевременно
постаревшем затылке.
Разговор подходил к концу. Как и вчера в то же время, обманчивое
затишье наступило на участке 14.63. Командующий выразил сожаление, что не
удалось уберечь от огня две тысячи тонн зерна, вздохнул о жителях,
вынужденных вновь покидать родные очаги, не забыл подтвердить приказание о
сборе стреляных гильз, распорядился узнать, в чьих руках хуторок Вышня, и
позвонить ему через полчаса и в заключение похвалил за взятые у немцев
четыре грузовика подошвенной кожи. "А своей сколько оставил?., на пятках-то
цела?.. Ну, не серчай, я пошутил..." - смягчил он свой упрек за маленький
вчерашний отход, и вдруг в суховатом тоне его прозвучала неожиданная
душевная нотка.
- Волнуешься? - спросил он, вполовину понизив голос. - Держись, я за
тебя вчетверо переживаю. Что? Я и сам знаю, что немца много... - соглашался
он и рисовал все тот же синий ромбик на карте перед собою, среди сложных
пунктиров и цветных границ войсковых подразделений; уже бумага продавилась в
этом месте, а он все чертил, подсознательно выражая этим тяжесть вражеских
танков, навалившихся на 14.63. - Раз много, значит, мишень шире, это
хорошо... а? Погоди, погоди, да ведь и ганец-то не тот пошел: устал, боится.
Завтра его станут запросто резать финками на всех перекрестках Европы! У,
рад за такую ясность твоей мысли... Танки, как раньше сказал, буду выдавать
из расчета - сколько [223] подобьешь, столько и получишь. Каждую минуту
гляжу на тебя. С тобой всё!
Положив на подоконник трубку, он отставил туда же нетронутый стакан, а
оранжевое пятнышко заката так и осталось лежать на карте.
- Трудно ему сейчас, - вслух подумал командующий. - Да еще одна,