"Леонид Максимович Леонов. Взятие Великошумска " - читать интересную книгу автора

успокоился, - забыв все, пуще расходился парень. - Я...
Слова так и летели с него, как брызги с точила, а усач пристально
глядел ему в глаза, как бы закрепляя в памяти, чтоб напомнить потом в
решительную минутку. Уже тянули великана сзади за рукав, стремясь остановить
его дерзкую, неприличную при начальстве ярость, но он смолк, только когда
офицер связи вбежал в хату с радиограммой из штаба армии. Командующий спешно
разыскивал комкора Литовченко. Какие-то неизвестные и грозные обстоятельства
меняли установившееся равновесие на этом фронте.
- Надо мне ехать. Желаю тебе, товарищ, чтоб не изгорела твоя сердитость
на полдороге, - сказал на прощанье, уже в шинели, генерал, переглянувшись с
усачом; оба поняли друг друга с полувзгляда. - А дорога нам еще долгая!
[212]
Сержант подал ему просохшую у печки шапку. Вдруг затрещал сверчок,
благовествуя, что еще наладится жизнь и снизойдет былое счастье на четырежды
осиротелую хату. Его заглушило урчанье заведенных машин. Дружным рокотом
артиллеристы проводили гостей. Во дворе старая хозяйка набирала соломы из
стожка. Генерал пощурился на ее полубосые ноги, на худые лопатки, охваченные
знойким ветром, хотел сказать на прощанье, чтоб не убивалась о среднем своем
сыне, который сидит теперь у него в танке, за надежной стеной, но усомнился
в чем-то и, выйдя за ворота, подозвал своего капитана.
- Забыл, как у них среднего-то звали, что в армию ушел?
- Кузьма, товарищ гвардии генерал-лейтенант.
- Так. А того, что ночью танк чуть не завалил?
- Того Васей при нас называли...
Скоро иные мысли и совсем прочерневшие под солнцем поля охватили их.
Когда минутой позже Литовченко выглянул в заднее окошко, ни деревца, ни
дымка над трубой не осталось от Белых Коровичей. Зато другой, громадный и
плоский, дым вставал на горизонте. Его было много, и ветру было из чего
изваять длинную черную лисицу, вытянутую движеньем и на бегу распустившую
хвост. Воздух двигался как раз оттуда, слышна была усердная работа
артиллерийских батарей.
- А пожалуй, зря вы на Коровичи поплелись, капитан. Через Березно было
бы нам ближе. Если не ошибаюсь, это Млечное полыхает?
- Нет, это Великошумск горит... товарищ гвардии генерал-лейтенант, -
уверенно поправил его адъютант.


4

Из опасений, внушенных именно этим зрелищем час назад, адъютант избрал
более длинную дорогу через Коровичи. Осторожность оправдалась в ближайшем
селе, в Ставищах, также памятном генералу по каруселям и балаганам его
трескучих ярмарок. Оно предстало сейчас с закрытыми ставнями, горелое не
однажды, примолкшее, чтоб война не вернулась, хотя бы на детский плач,
добить и разметать нищие [213] останки. При подъеме в гору, у плотины,
обсаженной раскорякими ветлами, танкистов остановила регулировщица. Она
направляла их на проселок, выводивший к Житомирскому шоссе. Объезд означал
пятнадцать километров крюку и, прежде всего, крутые перемены во фронтовой
обстановке. Капитан поднялся наверх поискать хотя бы дорожного коменданта. И
пока остальные дрогли здесь, у темной, загустелой воды, в узкую горловину