"Донна Леон. Смерть в "Ла Фениче" ("Комиссар Гвидо Брунетти" #1)" - читать интересную книгу автора

присмотреться, крепко упирался в болотистый грунт, на котором покоился
фундамент города.
Пройдя через мост, он оказался на опустевшем теперь рынке, - месте
ежедневного столпотворения, где приходилось протискиваться сквозь
толкающуюся и пихающуюся толпу, сквозь табуны туристов, зажатые между
зеленными рядами и ларьками с дрянными сувенирами, - но теперь он был тут
один-одинешенек и преспокойно шагал вдоль рядов размашистым шагом. Впереди
по самой середине улицы шествовала парочка влюбленных - прильнув друг к
дружке, они не видели окружавшей их красоты, но, пожалуй, ощущали ее
волшебное воздействие.
Возле часов он свернул налево, радуясь, что скоро будет дома. Пять
минут - и он уже возле своего любимого магазина "Вьянкат" - цветочной лавки,
чьи витрины ежедневно являли городу ослепительные взрывы красоты. Сейчас за
их запотевшими стеклами гордо высились желтые бутоны роз, а позади таились
облачка бледного жасмина. Он торопливо прошел мимо другой витрины, где
теснились зловещие орхидеи - в них Брунетти всегда чудилось что-то
людоедское.
Входя в палаццо, где жил, он внутренне собрался - вещь неизбежная,
когда ты устал, а впереди еще девяносто четыре ступеньки до родного пятого
этажа. Прежний владелец квартиры выстроил ее незаконно больше тридцати лет
назад, - попросту пристроил еще один этаж к уже существующему зданию, не
потрудившись получить никакого разрешения. Ситуация усугубилась, когда
Брунетти купил эту квартиру десять лет назад - и с тех самых пор жил в
постоянном страхе перед предстоящей процедурой легализации очевидного. Он
трепетал, воображая себе этот подвиг, не снившийся и Гераклу: раздобыть
документ, подтверждающий существование данного жилья и его право в нем жить.
Сам факт наличия стен, равно как его личного существования в указанных
стенах, вряд ли может считаться серьезным основанием для выдачи документа. А
взятка - нет, такая взятка его по миру пустит.
Он открыл дверь, радуясь теплу и запаху своего жилья: тут пахло
лавандой, мастикой, тянуло чем-то вкусным из глубины коридора, где
помещалась кухня. Эта смесь ароматов необъяснимо символизировала для него
нормальную человеческую жизнь посреди ежедневного безумия, которое являла
собой его работа.
- Это ты, Гвидо? - окликнула Паола из гостиной. Интересно, подумал он,
кто же еще, по ее мнению, это может быть - в два часа ночи?
- Ага, - откликнулся он, сбрасывая туфли и стаскивая пальто, только
теперь вполне ощущая, до какой степени вымотался.
- Чаю хочешь? - Она вышла в переднюю и легонько чмокнула его в щеку.
Он кивнул, не пытаясь скрыть от нее усталость, поплелся за ней на кухню
и плюхнулся на стул, пока она наливала в чайник воду и ставила его на огонь.
Потом достала мешочек с какими-то сушеными травками из шкафчика над его
головой и, развязав, понюхала и спросила:
- С вербеной?
- Пойдет, - согласился он, слишком утомленный, чтобы выбирать.
Она всыпала горсть сухих листьев в чайничек из терракоты, еще бабушкин,
потом подошла к мужу и встала сзади. Поцеловала в затылок, туда, где волосы
уже начали редеть.
- Ну, что теперь?
- "Ла Фениче". Кто-то отравил дирижера.