"Донна Леон. Смерть в "Ла Фениче" ("Комиссар Гвидо Брунетти" #1)" - читать интересную книгу автора

- Тот певец - он правда ваш любовник?
- Нет-нет. Как ни печально.
- Он гомосексуалист?
- Тоже нет. И это тоже печально.
- В таком случае - почему же Веллауэр вам отказал?
Санторе глянул на него в упор.
- Вы вообще-то много о нем знаете?
- Очень мало, и только о музыкальной стороне его жизни, и то - лишь о
том, что попадало в эти годы в газеты и журналы. А о нем как о человеке я
вообще не знаю ничего. - А это, подумал Брунетти, как раз самое интересное,
потому что загадка его смерти наверняка кроется именно тут.
Санторе на это ничего не сказал.
- О мертвых плохо не говорят, vero[18]? - подсказал Брунетти. - Я прав?
- И о тех, с кем еще предстоит работать.
- По-моему, это не тот случай, - сказал Брунетти и сам себе удивился. -
Что, собственно, тут можно сказать плохого?
Санторе посмотрел на полицейского тем изучающим взглядом, каким,
вероятно, рассматривал каждого из своих исполнителей, обдумывая, как и что
ему делать в его спектакле.
- Это все больше сплетни, - проговорил он наконец.
- Что за сплетни?
- Будто бы он был наци. Никто толком не знает, а кто знает, не говорит,
а если кто что и говорил, то это забыто - кануло туда, куда памяти уже не
добраться. Он, правда, дирижировал и при нацистах, говорят, выступал даже
перед фюрером. Но, опять-таки говорят, он это делал, чтобы спасти
евреев-музыкантов из своего оркестра. И правда спас их - они выжили, эти
евреи-музыканты, и выступали у него в оркестре всю войну. И он сам тоже
выступал и выжил. Причем все эти военные годы не повредили его репутации -
как и камерные концерты для фюрера. А после войны, - продолжал Санторе
странно-спокойным голосом, - он ушел, как говорили, "в моральную оппозицию"
и дирижировал вопреки собственным взглядам. - Он отпил из бокала, - Не знаю,
чему верить - был ли он членом нацистской партии и замешан ли в чем-нибудь
конкретном. Да и вообще мне-то все равно.
- Тогда почему вы об этом упомянули? Санторе громко рассмеялся -
раскаты его хохота заполнили все пространство вестибюля.
- Наверное, потому, что мне кажется, это - правда.
Брунетти улыбнулся:
- Это меняет дело.
- И еще потому, что в действительности мне совсем не все равно.
- И это тоже, - кивнул Брунетти.
И между ними с обоюдного согласия пролегло молчание. Наконец Брунетти
спросил:
- Ну а что вы все-таки знаете?
- Я? Точно знаю, что он всю войну давал эти самые камерные концерты.
Знаю один случай, когда дочь одного из его музыкантов пришла к нему на
квартиру и умоляла спасти ее отца. И знаю, что войну этот музыкант пережил.
- А дочь?
- И она тоже пережила войну...
- Ну а потом?
- А что потом? - Санторе пожал плечами. - Вообще-то говоря, ведь ничего