"Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон, Ринго Старр. Антология "Битлз"" - читать интересную книгу автора

погибла - в жизни Джона одна трагедия следовала за другой.
Именно поэтому Джон стал диким и необузданным, превратился в стилягу. В
Ливерпуле было немало агрессивной молодежи и стиляг, от которых следовало
держаться подальше. Те, кому, как Джону, приходилось жить своим умом,
обязаны были и выглядеть соответственно. Поэтому он носил длинные бачки,
длинный драповый пиджак, брюки-дудочки и туфли на каучуковой подошве. Из-за
этого Джон всегда был готов защищаться. Я наблюдал за ним издалека, из
автобуса. А когда он входил в автобус, я не осмеливался взглянуть на него,
чтобы не нарваться на драку, ведь он выглядел гораздо старше. Так было до
того, как мы познакомились. Айвен Воан, мой друг, родился в один день со
мной (он был отличным парнем, но, к сожалению, заболел болезнью Паркинсона и
умер). Кроме того, Айвен дружил с Джоном. Однажды Айвен сказал мне: "В
субботу в Вултоне будет праздник (он жил рядом с Джоном в Вултоне). Хочешь
пойти?" А я ответил: "Пожалуй, я вроде свободен".
Это случилось 6 июля 1957 года. В то время нам было пятнадцать лет.
Помню, как я пришел на праздник; там повсюду играли в кегли и бросали
кольца - все как обычно, - а на помосте перед небольшой толпой слушателей
играла группа.
Первым делом я направился к сцене, потому что мы, подростки, увлекались
музыкой. Парень с волнистыми светлыми волосами, в клетчатой рубашке,
миловидный и вполне приличный на вид, пел песню, которая мне нравилась:
"Come Go With Me" ("Идем со мной") из репертуара "Дел-Викингов". Слов он не
знал, но это было неважно, потому что никто из нас не знал слова. Там был
припев, в котором повторялись слова: "Идем, милая, идем со мной, я люблю
тебя, милая". Джон пел: "Идем, идем, идем в тюрьму". Отсутствие текста он
восполнял вставками из разных блюзов, и это восхищало меня, к тому же он
хорошо пел. У него была своя скиффл-группа: самодельный бас, ударные,
банджо - словом, весь необходимый набор. Группа называлась "Куорримен",
потому что Джон учился в школе "Куорри-бэнк", и они мне понравились.
Мы побродили вокруг, а потом вместе с Айвеном прошли за кулисы. Группа
как раз перебиралась в помещение, ей предстояло вечером играть на церковном
празднике. Кое-кто из ребят пил пиво. Пожалуй, я был еще слишком мал, чтобы
пить, но не отказался. Я старался выглядеть взрослым, таким, как
шестнадцатилетние парни, которые уже пьют, но еще не бывают в пабах. Мы
отправились на вечерний концерт, и он оказался неплох, хотя во время него
чуть не вспыхнула драка. Мы услышали, что скоро явится банда из Гарстона. Я
уже был не рад, что ввязался в это дело, ведь я пришел только за тем, чтобы
провести время, а попал в лапы мафии. Но все обошлось, и я сел за пианино.
Джон был уже навеселе, он стоял у меня за спиной, наваливаясь на плечо,
и дышал перегаром. Все мы успели выпить. Я думал: "Черт, а это еще кто
такой?" Но ему нравилось то, что я играл, - "Whole Lotta Shakin' Goin' On"
("Все вокруг ходит ходуном") в до-мажоре, а еще я знал "Tutti Frutti" и
"Long Tall Sally". Потом я заиграл на гитаре, держа ее по-своему. Я сыграл
песню "Twenty Flight Rock", все слова которой я знал. "Куорримен" были
потрясены тем, что я действительно знаю и умею петь эту песню. Вот так я и
попал в "Битлз".
Все слова я знал, потому что мы с другом Йеном Джеймсом только что
выучили их. Мы с ним прослушивали пластинки и записывали слова. Достать
запись "Twenty Flight Rock" было нелегко. Помню, нам пришлось заказывать ее
и ждать несколько недель. Пластинки мы покупали либо в магазинчике у Карри,