"Владимир Ильич Ленин. Материализм и эмпириокритицизм" - читать интересную книгу автора

естествоиспытатель (хотя бы он достаточно ясно и не давал себе отчета в
этом), есть в сущности лишь следующее: каким образом должна быть определена
земля или мир до появления живых существ или человека, если я примыслю себя
в качестве зрителя, - примерно так же, как было бы мыслимо, чтобы мы
наблюдали историю другой планеты или даже другой солнечной системы с пашей
земли при помощи усовершенствованных инструментов".
Вещь не может существовать независимо от нашего сознания; "мы всегда
примыслим самих себя, как разум, стремящийся познать эту вещь".
Эта теория необходимости "примыслить" сознание человека ко всякой вещи,
к природе до человека, изложена у меня в первом абзаце словами "новейшего
позитивиста" Р.Авенариуса, а во втором - словами субъективного идеалиста
И.Г.Фихте.[69] Софистика этой теории так очевидна, что неловко разбирать ее.
Если мы "примыслим" себя, то наше присутствие будет воображаемое, а
существование земли до человека есть действительное. На деле быть зрителем
раскаленного, к примеру скажем, состояния земли человек не мог, и "мыслить"
его присутствие при этом есть обскурантизм, совершенно такой же, как если бы
стал я защищать существование ада доводом: если бы я "примыслил" себя, как
наблюдателя, то я мог бы наблюдать ад. "Примирение" эмпириокритицизма с
естествознанием состоит в том, что Авенариус милостиво соглашается
"примыслить" то, возможность допущения чего исключена естествознанием. Ни
один сколько-нибудь образованный и сколько-нибудь здоровый человек не
сомневается в том, что земля существовала тогда, когда на ней не могло быть
никакой жизни, никакого ощущения, никакого "центрального члена", и,
следовательно, вся теория Маха и Авенариуса, из которой вытекает, что земля
есть комплекс ощущений ("тела суть комплексы ощущений"), или "комплекс
элементов, в коих тожественно психическое с физическим", или "противочлен,
при коем центральный член никогда не может быть равен нулю", есть
философский обскурантизм, есть доведение до абсурда субъективного идеализма.
И.Петцольдт увидел нелепость позиции, в которую попал Авенариус, и
устыдился. В своем "Введении в философию чистого опыта" (т. II) он посвящает
целый параграф (65-ый) "вопросу о действительности прежних (или: ранних, -
fruhere) периодов земли".
"В учении Авенариуса, - говорит Петцольдт, - Я (das Ich) играет другую
роль, чем у Шуппе" (заметим, что Петцольдт прямо и неоднократно заявляет:
наша философия основана тремя людьми: Авенариусом, Махом и Шуппе), "но все
же еще, пожалуй, слишком значительную для его теории" (на Петцольдта,
очевидно, повлияло то, как Шуппе сорвал маску с Авенариуса, сказав, что у
него фактически тоже только на Я все и держится; Петцольдт хочет
поправиться). "Авенариус говорит однажды, - продолжает Петцольдт: - "Мы
можем, конечно, мыслить себе такую местность, где не ступала еще нога
человеческая, но для того, чтобы можно было мыслить (курсив Авенариуса)
подобную среду, для этого необходимо то, что мы обозначаем Я
(Ich-Bezeichnetes), чьей (курсив Авенариуса) мыслью эта мысль является"
("Vierteljahrsschrift fur wissenschaftliche Philosophie", 18. Bd., 1894, S.
146, Anmerkung)".
Петцольдт возражает:
"Гносеологически важный вопрос состоит, однако, совсем не в том, можем
ли мы вообще мыслить подобную местность, а в том, имеем ли мы право мыслить
ее существующей или существовавшей независимо от какого бы то ни было
индивидуального мышления".