"Паскаль Лене. Прощальный ужин " - читать интересную книгу автора

Разумеется, рано или поздно маман должна была догадаться о моей склонности к
юной Линк. Она была не из тех, от кого можно долго скрывать свои мысли, но я
был заинтересован, чтобы это произошло как можно позже. К тому же что мог я
сказать ей, что доверить этой "заботливой матери", которая в глубине души
льстила себя надеждой, что знает обо мне все? На самом деле маман старалась
не столько хоть немного узнать меня, сколько укрепить свое сложившееся обо
мне представление. А поскольку она заранее знала все, о чем я мог бы ей
рассказать, я решил откровенничать с ней как можно меньше, что лишний раз
убеждало ее в том, что я "витаю в облаках", и она советовала мне "спуститься
с небес на землю", заниматься спортом и время от времени встречаться "с
ребятами моего возраста".
Интересно, позволила бы она мне общаться с "девицей моего возраста"?
Это вовсе не было исключено, однако именно Эллита как раз не была "девицей"
в том смысле, какой вкладывала моя мать в это слово, заботясь, по сути, лишь
о моем "здоровье". Она могла допустить, хотя и с изрядной долей
брезгливости, проявление с моей стороны интереса к противоположному полу,
при условии, однако, что этот интерес не выйдет за рамки банальных желаний,
с наличием которых у мужчин волей-неволей приходится мириться. Мое же
чувство к Эллите намного превосходило возможности ее воображения, так что
речь тут шла не только о ее правах на меня, но и о ее способности меня
понимать. Еще труднее ей было бы вынести то, что я увлекся девчонкой, у
которой Ирэн ходила в гувернантках. Она не была знакома с семьей Линков. И
не хотела даже слышать о них. Однако она знала, что когда-то родители Эллиты
погибли в автокатастрофе и что с тех пор девочка жила с дедом, но полагала,
что случившееся несчастье не может оправдать всего, и этот человек, по
происхождению немец, дипломат, к тому же очень богатый, являлся для нее
всего лишь "иностранцем с сомнительной репутацией" и вообще "темной
личностью".
Мое молчание делало меня сообщником тети Ирэн, хотя мне и казалось, что
это сообщничество с моей доброй феей, выглядевшей чуть ли не сводницей, не
слишком соответствовало благородству моих чувств; между тем тетя Ирэн не
преминула осведомиться о том впечатлении, какое произвела на меня ее
"маленькая воспитанница", отчасти надеясь в какой-то мере на вознаграждение,
на своеобразные проценты от того счастья, которым я ей был обязан; однако я
уклонился от ответов на ее вопросы и решительно отказал ей в возможности
читать этот роман, заглядывая мне через плечо. Я думал, что смогу дешево от
нее отделаться, ответив, что не испытываю к Эллите ничего, кроме
своеобразного "любопытства", и что ее "надменный вид", наверное, если
разобраться, является всего лишь признаком зияющей внутренней пустоты.
- Ну ты прямо как твоя мать, - возразила мне тетя Ирэн, - делаешь вид,
что презираешь этих людей из страха, как бы они не стали презирать тебя. А
боишься ты оттого, что я - гувернантка.
Все пропало. Я рассердил тетушку, даже не подумав, что она оставалась
единственным связующим звеном между мной и Эллитой. И злые чары, которые я
так боялся накликать в присутствии девушки, все-таки меня не миновали.
Теперь уж Ирэн не скоро снова заговорит со мной о своей "маленькой
воспитаннице". Тщетно ездил я к залу Плейель и в следующее воскресенье, и
через воскресенье, тщетно вышагивал по тротуару перед кафе "Лотарингия",
своим видом и состоянием души смахивая на кающегося грешника, - все
напрасно, мои искренние покаянные порывы так и не заставили вырасти из-под