"Паскаль Лене. Прощальный ужин " - читать интересную книгу автора

осознание собственной нескромности не вернули меня, грубо встряхнув, к
действительности, то есть к одиночеству. Так что мне никак не удавалось
увидеть Эллиту всю целиком, и мои воспоминания о ней еще и поныне являются
лишь результатом моих робких краж, моей скудной, но драгоценной добычей, как
тот трепещущий в ее волосах цветок каштана, который ветер в конце концов
унес вместе с призраком моих не прикоснувшихся к нему пальцев, как ее едва
различимые округлости в разрезе блузки - тайный трофей, который я, не умея
насладиться им сразу, тотчас вверял своей памяти.)
Тетушка Ирэн в это время упорно продолжала болтать, жестикулировать и
уничтожать меня комплиментами, не забывая упомянуть о том, как успешно, "с
отличием" я сдал недавно первый экзамен на бакалавра. Для меня это была
настоящая пытка. Ну почему феи непременно должны быть глупыми? Неужели их
волшебство и в самом деле состоит из одной только простоватой неуклюжести?
Неужели тетушка не сознавала, что она таким образом лишь увеличивает
расстояние между недоступной Эллитой с ее казавшейся сверхсовершенной
красотой и лицеистом, трудовые подвиги которого она расхваливала с таким
энтузиазмом? Ибо Эллита, хотя ей и было всего шестнадцать, вызывала во мне
смешанное чувство экзальтации и уныния, оттого что передо мной была
женщина - существо, с таинственной гармонией которого даже желанию моему
было не под силу состязаться.
Я пытался больше не слушать тетушку, не слишком сердиться на неловкую
волшебницу, творившую чудеса лишь для того, чтобы разрушать их секундой
позже. И в то же время я невольно испытывал к ней нежность. Я навсегда
сохранил это чувство к моей доброй, невезучей тетушке, носившей на шляпках
необычно окрашенные перья, напоминающие те, какие появляются у некоторых
животных в брачный период. Впрочем, эти зеленые либо красные перья,
торчавшие сантиметров на двадцать над головой и привлекавшие, словно
семафор, взгляд, и в самом деле призывали гипотетического любовника,
которого эта старая мечтательница, десятки лет назад покинутая мужем, все
еще надеялась однажды завлечь, подобно тому, как пламя свечи ловит
мотыльков.
Однако супруг ее исчез уж очень давно, и тетушка Ирэн чувствовала, что
ей ничего не остается, кроме как наблюдать за жизнью других, пытаясь
подбирать крохи с чужого стола. Свое настоящее жалованье за работу в
качестве гувернантки она получала не в конце месяца, а взимала ежедневно, с
наслаждением разнося всевозможные сплетни между домом Эллиты и другими
местами, от почтового отделения до газетного киоска, то есть повсюду, где
попадались люди, желавшие ее послушать. Я всегда думал, что она подстроила
мою встречу с Эллитой вопреки тому, что моя мать запретила ей навязывать нам
общение "с этими людьми". Я подозреваю, что волшебницы совсем бы заскучали,
если бы не пользовались иногда своими волшебными палочками ради собственных
желаний и из тяги к романтике.

Я убрал висевшие у моего изголовья две английские гравюры, опрятненький
реализм которых казался мне признаком дурного вкуса. К сожалению, то был
вкус моей матери, которая восприняла мое охлаждение к данным творениям как
личное оскорбление. Но я был неумолим: дилижансу пришлось сдвинуться с
места, а охоту на лису в своей комнате я запретил навсегда.
Я, разумеется, ничего не сказал о состоявшейся встрече. Мне было
достаточно испорченного настроения в связи с перемещением гравюр.