"Паскаль Лене. Прощальный ужин " - читать интересную книгу автора

действии на лужайке были заняты молодые люди и девушки необычайной красоты.
Их разговоры, отрывочно долетавшие до моих ушей, казались мне не менее
дивными, чем речи обитателей Олимпа в пересказе Гомера или Вергилия
(блистательная рыжая Афродита в платье с разрезом почти до самого бедра
попросила, чтобы ей положили льда в апельсиновый сок, и пожаловалась своему
собеседнику, златокудрому Купидончику в рубашке с жабо под курткой матадора,
что аргентинскому оркестру явно не хватает темпа и что поэтому "все танцуют,
как вареные"). Среди гостей бегали три собачки, то ли грифоны, то ли
спаниели, и их тявканье бесцеремонно дисгармонировало с упрямым ритмом
южно-американской мелодии. Маленьких собачек такой породы я видел на одной
из картин Веласкеса, и, стало быть, покинув Олимп, я оказался при старинном
дворе испанских королей (это я-то, облаченный в свой школярский костюм,
заботливо укрепленный на локтях лоскутами кожи и в претендующем на
элегантность "клубном" галстуке, купленном в мою последнюю поездку в
Англию). И тут я вдруг с ужасом подумал, что полученное мною приглашение
исходило не от Эллиты, а что тетушка Ирэн, желая продвинуть меня немного
вперед в романе, развивающемся у нее в голове, пригласила меня сама, ни с
кем не посоветовавшись: да и узнает ли меня Эллита, когда я буду вручать ей
свой подарок?
Я искал ее глазами, боясь, как бы мне не увидеть рядом с ней того
юношу, которого я однажды уже заметил возле нее и чей образ - круглое лицо,
слишком белокурые волосы и ироничное выражение лица (скорее всего, результат
моей слепой ревности) - неотступно преследовал меня. Чем больше мои глаза
искали Эллиту, тем отчетливее я представлял себе этого юношу, на физиономии
которого от испытываемого мною унижения появилась презрительная, исполненная
глупого тщеславия гримаса, тогда как во мне все нарастало ощущение
собственной несостоятельности, и я укрепился в мысли, что оказался здесь
всего лишь в качестве племянника гувернантки, заблудившегося среди гостей: я
просачивался между группами истинных гостей, настоящих друзей дома, стараясь
сделаться совсем тонким, совсем незаметным, как человек, которому в ожидании
готового обрушиться на него удара хочется стать невидимым, как паутинка.
Наконец я обнаружил Эллиту. На ней было белое платье, а когда я пошел в ее
сторону, клонящееся к закату солнце засветилось диадемой в ее волосах. Я
лицезрел ее в третий раз, и в третий раз это было видение. Я застыл в
нескольких метрах от нее, не в силах ни подойти ближе, ни уйти, не смея
покинуть этот дом, где я чувствовал себя чужаком, заблудившимся среди
небожителей. Моего соперника рядом с ней не было. И я на какое-то мгновение
воскрес. Эллита разговаривала с двумя девушками. Ее взгляд скользнул по мне,
но не остановился: она не узнала меня, и этот взор, коснувшийся, словно луч
солнца, моего лица, вероятно, предназначался не этому миру, а продолжил свой
вечный путь, путь облаков в небе, плывущих в бесконечной выси у меня над
головой.
К ней подошли два юноши и заслонили ее от меня. Один из них, тот,
который был помоложе, одетый в белый смокинг, вручил ей небольшой,
перетянутый лентой сверток. Одеяние этого подростка показалось мне просто
великолепным, а в его свертке, конечно же, находилась редчайшая
драгоценность. Юноши задержались на некоторое время возле Эллиты, продолжая
загораживать ее от меня, а я все стоял, неподвижный и несуразный, ожидая,
когда же у меня, наконец, появятся силы, чтобы уйти, покинуть это место,
куда мне вообще не следовало приходить, стоял, начиная уже испытывать