"Паскаль Лене. Прощальный ужин " - читать интересную книгу автора

Я даже не был уверен, хотел ли я встретить там Эллиту, поскольку
одновременно боялся, что она застигнет меня в положении робкого воздыхателя,
пришедшего под ее окна, несчастного часового, который пытается упиться
предполагаемым ароматом ее присутствия.
И потом есть нечто, чего покинутый любовник или отвергнутый поклонник
никак не может допустить. Гоняясь за тенью и ароматом любимой, он рискует
внезапно наткнуться (вместо неясных признаков, двусмысленных намеков,
которыми подпитывается его страдание) на грубое и бесспорное, столь же
очевидное, сколь и неприемлемое доказательство того, что его не любят,
рискует встретить в компании своего бесчувственного ангела другого мужчину,
счастливого соперника, скорее всего, разумеется, какого-нибудь хамоватого
типчика.
И вот на третий или четвертый день я вдруг увидел Эллиту: я узнал ее в
девушке, появившейся на другом конце улицы, и сразу понял, что это она, хотя
и был не в состоянии разглядеть на таком расстоянии черты ее лица. То была
ее походка, ее манера держаться, как бы витая надо всем и над всеми. Есть
люди, непохожие на других, словно природа нарисовала их в одно касание
карандаша, просто и размашисто. В ней была естественная грация балерины,
способность двигаться словно во сне, плывя или скользя над землей. Однако
это подобие невесомости, эта легкость парадоксально и пленительно сочетались
с какой-то почти крестьянской основательностью: Эллита была ангелом, но
ангелом во плоти.
Так что когда на ней вместо уродливой юбки ученицы было надето что-то
более приличное, ее длинные ноги приоткрывались и играли при ходьбе, как
переливчатая шея лошади.
Рядом с ней, держа ее за руку, шел юноша. Я не был удивлен: разве не
для того я каждый день ходил на эту улицу, чтобы убедиться, что кому угодно,
но только не мне дано видеть Эллиту, говорить с ней и, может быть, целовать
ее? Кому угодно, но только не мне, дозволено приближаться и прикасаться к
этому созданию, чье тело соткано из совершенной свободы, а руки и ноги
кажутся готовыми распахнуться, словно крылья бабочки.
Она что-то говорила, смеялась, а рука ее лежала в руке ее спутника. Вся
она дышала сознанием собственной красоты и спокойной радостью жизни, и мне
вдруг захотелось сорвать с нее эту счастливую улыбку, подобно тому, как
обманутый муж срывает с руки или шеи изменщицы украшение, которое не он
подарил; хотя какое я имел на это право? Однако разве причина ревности
кроется не в болезненном сознании отсутствия неких прав? В памяти моей,
словно клеймо, поставленное раскаленным железом, моментально отпечатался
облик того, кто и не подозревал, что является моим соперником, кому никто не
удосужился сообщить о моем существовании. Я увидел, что он не очень высок
ростом, что лицо у него круглое, а вокруг головы вьются очень светлые и
тонкие волосы. Конечно же, он показался мне некрасивым. Я тут же понял, что
никогда не забуду ни черт его лица, ни его манеры держаться, хотя видел его
лишь мгновение, перед тем, как повернуться и убежать, ибо у него было лицо
моего унижения. В тот момент я думал, что никогда больше не увижусь с
Эллитой, во всяком случае, мне казалось, что я это твердо решил, но я
догадывался также, что моя память о ней будет навсегда связана с этим
образом, который только что отрезвил меня, не освободив, однако, от моей
страсти. Единственное мое утешение состояло в том, что Эллите не было до
меня дела и что она меня явно не узнала.