"Станислав Лем. Правда (Сборник "Космический госпиталь")" - читать интересную книгу автора

мельче. А мы брали миллиард ватт энергии, впускали ее в нутро
электромагнита, каждая секция которого весила семьдесят тонн, а в фокусе
магнитного поля помещали большую кварцевую трубку.
Электрический разряд проходил через трубку от одного электрода к
другому, и сила его была такова, что срывала с атомов электронные оболочки
и оставалось лишь месиво раскаленных ядер, вырожденный ядерный газ, сиречь
плазма, которая взорвалась бы и превратила бы в грибовидное облако нас,
броню, кварц, электромагнит, заякоренный в бетоне, стены здания и его
сверкающий купол - и все это произошло бы в стомиллиардную долю секунды,
куда быстрей, чем можно даже подумать о возможности такой катастрофы. Если
б не это магнитное поле.
Это поле сжимало разряды в плазме, скручивало их в пульсирующий
огненный шнур, брызжущий жестким излучением, тянущийся от электрода к
электроду, вибрирующий в вакууме внутри кварца; магнитное поле не давало
обнаженным ядерным частицам с температурой в миллион градусов приблизиться
к стенам сосуда, оно охраняло нас и нашу работу. Но все это вы найдете в
любой популяризаторской книжке, а я неумело излагаю это лишь для порядка,
поскольку надо же с чего-нибудь начать, а как-то трудно считать началом
этой истории дверь без ручки или полотняный мешок с очень длинными
рукавами. Правда, тут я уже начинаю преувеличивать, потому что таких
мешков - смирительных рубашек - уже не применяют. Они стали ненужными,
когда были найдены сильнодействующие успокоительные препараты. Но хватит
об этом.
Итак, мы исследовали плазму, занимались плазменными проблемами, как
полагается физикам: теоретически, математически, иератически, возвышенно и
таинственно - по крайней мере в том смысле, что пренебрежительно
относились к нажиму наших несведущих в науке нетерпеливых финансовых
опекунов; они требовали результатов, обеспечивающих практическое
применение. В ту пору было очень модно разглагольствовать о таких
результатах или по крайней мере об их вероятности. А именно о том, что
должен был возникнуть существовавший пока лишь на бумаге плазменный
двигатель для ракет; очень требовался плазменный взрыватель для водородных
бомб - тех самых, которые "чистые", - теоретически разрабатывали даже
водородный реактор на основе плазменного шнура. Словом, если не все
будущее целиком, то по крайней мере будущее энергетики и транспорта видели
в плазме. Плазма была, как я уже говорил, в моде, заниматься ее
исследованием считалось хорошим тоном, а мы были молоды, хотели делать то,
что наиболее важно и что может принести успех, славу... впрочем, не знаю!
Если свести человеческие поступки к первоначальным их мотивам, они
покажутся сплошь тривиальными; разумность и чувство меры, а также
утонченность анализа состоят в том, чтобы поперечный разрез и фиксацию
произвести в пункте максимальной усложненности, а не у истоков явления,
так как все мы знаем, что даже Миссисипи у истоков выглядит не слишком
импозантно и каждый может там запросто через нее перепрыгнуть. Потому-то к
истокам относятся с некоторым пренебрежением. Но, по-моему, я отошел от
темы.
Исследования наши и сотен других плазмологов, призванные осуществить
все эти великие проекты, через некоторое время привели нас в область
явлений, столь же непонятных, сколь и неприятных. До известной границы -
до границы средних температур (средних в космическом понимании, то есть