"Станислав Лем. Правда (Сборник "Космический госпиталь")" - читать интересную книгу автора

шевельнуться, как ощутил нестерпимую жгучую боль в затылке и шее, и потом
долго не решался поднять голову. Наконец рискнул. Я лежал в ложбине, между
невысокими всхолмлениями; вокруг тихо колыхалась под ветерком трава, на
ней сверкали последние капли росы, быстро испаряясь в солнечных лучах.
Лучи эти основательно меня допекали; я понял, в чем дело, лишь когда
осторожно притронулся к затылку и нащупал крупные пузыри ожога. Я встал и
обвел взглядом холм, на котором мы устраивали наблюдательный пункт. Я
долго не мог решиться туда пойти - страшно мне было. Перед глазами все
время стояло это ползущее огненное чудище.
- Маартенс! - крикнул я. - Ганимальди!
Я инстинктивно поглядел на часы: было пять минут девятого. Я приложил
часы к уху - они шли. Взрыв произошел в семь двадцать; все дальнейшее
продолжалось, вероятно, около минуты. Значит, я три четверти часа был без
сознания?
Я начал подниматься по склону. Метрах в тридцати от вершины холма
наткнулся на первую проплешину сожженной земли. Она была покрыта
синеватым, почти остывшим уже пеплом, словно след костра, кем-то здесь
разожженного. Только очень уж странный это был костер - ему не сиделось на
месте.
От обугленного круга тянулась полоса выжженной земли шириной метра
полтора, извилистая, окаймленная по обе стороны травой, сначала
обугленной, а потом лишь пожелтевшей и поникшей. Полоса эта кончалась за
очередным кругом синеватого пепла. И тут лежал человек, ничком, подтянув
одну ногу почти под грудь. Еще не коснувшись его, я понял, что он мертв.
Одежда, с виду целая, стала серебристо-серой, и шея была того же
немыслимого цвета; когда я над ним наклонился, все это начало рассыпаться
от моего дыхания.
Я отшатнулся, вскрикнув от ужаса, но передо мной уже лежал съежившийся
темный предмет, лишь приблизительно напоминавший человеческое тело. Я не
знал, Маартенс это или Ганимальди, и не решался дотронуться до него, да и
понимал, что лица у него уже нет. Делая громадные прыжки, я ринулся к
вершине холма, но больше уж никого не звал. Снова увидел путь огня -
извилистую, черную, как уголь, полосу средь травы, местами расширяющуюся
до размеров круга диаметром в несколько метров.
Я ожидал, что увижу второй труп, но его нигде не было. Я спустился с
вершины туда, где был наш окоп; от бронестекла осталась лишь растекшаяся
по склону стеклянистая пленка, похожая на замерзшую лужу. Все остальное -
аппаратура, кинокамера, пульт, стереотруба - просто исчезло, а сам окоп
обвалился, словно под сильным нажимом сверху; на дне его, средь камней и
пыли, поблескивали кое-где лужицы расплавленного металла. Я перевел взгляд
на лабораторию. Она выглядела так, будто в нее угодила здоровенная
авиабомба. Между покосившимися, падающими обломками стен порхали еле
заметные в солнечном свете огоньки догорающего пожара. Я смотрел на это
почти невидящими глазами, силясь припомнить, в какую сторону побежали мои
товарищи, когда все мы выпрыгнули из окопа. Маартенс был тогда слева от
меня - значит, это, наверно, его тело я нашел... А Ганимальди?
Я начал разыскивать его следы - тщетно, так как за пределами выжженных
кругов и полос трава уже выпрямилась. Но я все бегал по склону холма, пока
не нашел еще одну выжженную полосу; я начал спускаться по ней вниз, как по
тропинке, она поскрипывала под ногами... и вдруг я замер. Обугленная