"Станислав Лем. Правда (Сборник "Космический госпиталь")" - читать интересную книгу автора

подняв голову над бруствером, сквозь бронестекло и мощную стереотрубу,
установленную на треножном штативе, вглядывался в темный квадрат
оголенного окна, в ожидании того, что произойдет там, внутри.
- Минус 21... минус 20... минус 19... - монотонно, без оттенка эмоций
произносил Маартенс, сидевший за моей спиной средь путаницы кабелей и
выключателей. В поле зрения у меня была густая тьма, в центре которой
вибрировала и лениво изгибалась ртутная жилка разогревающейся плазмы. Я не
видел ни озаренных солнцем холмов, ни травы, усеянной белыми и желтыми
цветами, ни августовского неба над куполом лаборатории: линзы были
старательно зачернены с краев.
Когда плазма начала взбухать посредине, я испугался, что она разорвет
трубку раньше, чем Маартенс скачком усилит поле. Хотел уж крикнуть, открыл
рот, но в этот самый миг Маартенс произнес: "Ноль!"
Нет. Земля не заколебалась, гром не грянул. Только тьма, в которую я
вглядывался, побледнела. Отверстие в стене лаборатории заполнилось
оранжевым туманом, потом оно стало ослепительно сверкающим квадратным
солнцем - и тут же все утонуло в огненном вихре; отверстие в стене
увеличилось, стрельнуло во все стороны ветвистыми трещинами, пышущими
дымом и пламенем, и с протяжным грохотом, разнесшимся по всей окрестности,
купол осел на падающие стены. Через стереотрубу уже ничего нельзя было
разглядеть, я отвел от нее глаза и увидел бьющий в небо столб дыма.
Ганимальди отчаянно шевелил губами, крича что-то, но грохот все не утихал,
перекатывался над нами, и я ничего не слышал - уши были словно ватой
забиты. Маартенс вскочил и просунул голову между нами, чтобы глянуть вниз,
- до тех пор он был всецело занят пультом. Грохот наконец утих. И тут же
мы вскрикнули - кажется, в один голос.
Дымовая туча, вскинутая взрывом, поднялась уже высоко над руинами
лаборатории, все медленней оседавшими на землю в тумане известковой пыли.
Из белых клубов этой пыли вынырнул ослепительный продолговатый огонь,
окруженный лучистым ореолом, - словно солнце, вытянутое наподобие червяка.
Около секунды он почти неподвижно висел над дымящимися развалинами,
сжимаясь и распрямляясь, потом спланировал вниз. Черные и красные круги
плавали у меня перед глазами, так как это существо полыхало сиянием,
равным солнечному, но я успел еще увидеть, как мгновенно исчезает, дымясь,
высокая трава на его пути, когда оно снижается до земли. Огненный червяк
двигался к нам не то ползком, не то порхая, его лучистый ореол,
пульсировал, и он был словно ядром пламенного пузыря. Сквозь бронестекло
хлынул жар излучения; огненный червяк исчез из поля зрения, но по вибрации
воздуха над склоном, по клубам дыма и снопам трескучих искр, в которые
превращались кусты, мы поняли, что он движется к вершине холма. Натыкаясь
друг на друга, внезапно охваченные страхом, мы бросились в бегство. Знаю,
что я бежал напрямик, затылок и спину обжигал невидимый огонь, словно
преследуя меня. Я не видел ни Маартенса, ни Ганимальди, я словно ослеп и
все мчался вперед, пока не споткнулся, попав ногой в кротовью нору, и не
рухнул в еще влажную от ночной росы траву на дне ложбинки. Я тяжело дышал,
изо всех сил жмурясь, и, хоть лицом я уткнулся в траву, вдруг сквозь веки
проникло красноватое зарево, словно солнце светило мне прямо в глаза. Но,
по правде говоря, я не вполне уверен, было ли это.
Тут в моей памяти зияет провал. Не знаю, сколько я пролежал в ложбинке.
Очнулся, словно ото сна, с лицом, прижатым к траве. Едва успел