"Станислав Лем. Условный рефлекс" - читать интересную книгу автора

двухъярусные койки, в душевую не пролез бы человек солидной комплекции,
всюду висели таблички, заклинавшие на многих языках экономить воду и
электричество. Хорошо еще, что не запрещают глубокие вздохи: ведь кислород
здесь тоже привозной! Пиркс запил печенье водой из-под крана и убедился,
что от нее ломит зубы, - очевидно, резервуары с водой находились близко к
поверхности базальта. Часы Пиркса показывали без малого одиннадцать, на
электрических часах, висевших в номере, было семь вечера, а на часах
Лангнера стрелки перевалили за полночь.
Они переставили свои часы на лунное время, однако и это было
ненадолго; ведь на станции "Менделеев" было другое, свое время, как
повсюду на "той стороне".
До старта ракеты оставалось девять часов. Лангнер, ничего не сказав,
ушел. Пиркс расположился в кресле, потом пересел под лампу, попытался
читать какие-то старые, потрепанные журналы, лежавшие на столике, но не
смог усидеть и тоже вышел из комнаты. За поворотом коридор переходил в
небольшой холл, где напротив телевизора, вмонтированного в стену, были
расставлены кресла. Австралия передавала программу для Луны Главной -
какие-то соревнования легкоатлетов. Пирксу не было никакого дела до этих
соревнований, но он сидел и смотрел на экран, пока его не начало клонить
ко сну. Вставая с кресла, он взлетел на полметра, так как забыл о слабом
притяжении. Все стало ему как-то безразлично. Когда он сможет снять это
штатское тряпье? Кто выдаст ему скафандр? Где можно получить инструкции?
И вообще, что все это значит?
Он, может, и пошел бы куда-нибудь допытываться, даже скандалить, но
его компаньон, этот самый доктор Лангнер, по-видимому, находит их
положение совершенно нормальным, так не лучше ли держать язык за зубами?
Передача кончилась. Пиркс выключил телевизор и вернулся в номер.
Не так он представлял себе это пребывание на Луне! Пиркс принял душ.
Сквозь тонкую стенку были слышны разговоры в соседнем номере. Конечно, это
знакомые по ресторану туристы, которых Луна доводит до блаженного
исступления. Он сменил сорочку (нужно же чем-нибудь заняться), а когда
улегся на койку, вернулся Лангнер. С четырьмя новыми книгами.
Пиркса дрожь пробрала. Он начал понимать, что Лангнер - фанатик
науки, нечто вроде второго издания профессора Меринуса.
Астрофизик разложил на столе новые спектрограммы и, разглядывая их
в лупу с такой сосредоточенностью, с какой Пиркс не рассматривал даже
фотографии своей любимой актрисы, вдруг спросил, сколько Пирксу лет.
- Сто одиннадцать, - сказал Пиркс, а когда тот поднял голову, добавил:
- по двоичной системе.
Лангнер впервые улыбнулся и стал похож на человека. У него были
крепкие белые зубы.
- Русские пришлют за нами ракету, - проговорил он. - Полетим к ним.
- На станцию "Циолковский"?
- Да.
Эта станция находилась уже на "той стороне". Значит, еще одна
пересадка. Пиркс раздумывал, как они проделают оставшуюся тысячу
километров. Наверно, не в сухопутном экипаже, а в ракете? Однако он ни о
чем не спросил. Не хотелось выдавать свое невежество. Лангнер, кажется,
говорил еще что-то, но Пиркс уже заснул, так и не раздевшись. Проснулся он
внезапно: Лангнер, склонившись над койкой, тронул его за плечо.