"Алексис Леке. Хроника обыкновенного следствия " - читать интересную книгу автора

осознаю его.

Вернувшись домой, Эмильена взглядом предупреждает меня, чтобы я
воздержался от критики её приобретения. Ужасно. Я уже представлял себе,
какие упреки выскажу или, по крайней мере, несколькими тяжелыми взглядами,
безжалостными намеками сумею выразить свое неодобрение, а сам оказываюсь
смешным, подавленным, даже виноватым. Ограниченный мелкий буржуа, не
понимающий искусства. В чем я ее могу обвинить? Как перейти в наступление?
"Вижу, твоя гигантская висюлька заняла место моего любимого кресла".
Невероятно.
А кроме того, я боюсь выдать себя при малейшем возражении - она
догадается, что истинные мотивы заключены в другом, что я знаю все о её
изменах. Разразится громкий скандал. Предпочитаю промолчать. Сделать вид,
что ничего не заметил. Так легче.
Однако я, похоже, выбрал (невольно) наилучшую тактику. Мое молчание
настораживает её. Быть может, она ждала комплиментов?
- Ты и пары слов не произнес после моего прихода, - бросает она, садясь
за стол. - Из-за своего убийцы?
Я должен был бы возразить, что нет, что это из-за отвратительной
штуковины, которую она приволокла в мою малую гостиную.
- Да, - отвечаю я, - мы выслушали подробный рассказ о его убийстве, во
всяком случае, о том, за которое его арестовали.
Эмильена наклоняется вперед.
- Как он убил? Пулей в лоб? Прикончил дубинкой?
Её презрительный тон относится как бы к моему обвиняемому, но на самом
деле она презирает не убийцу, а меня, поскольку я вынужден общаться с
убийцами.
Меня охватывает какое-то странное возбуждение, и, хотя я знаю, что
вскоре пожалею о своих словах, промолчать не в силах.
- Нет, не совсем так. Он тщательно связал ее в погребе, изнасиловал,
надругался, помучил, а потом разрезал на мелкие кусочки и уложил их в банки
для варенья. Это заняло у него девять часов, с девяти вечера до шести утра.
Можно сказать, что ночь у него прошла не впустую.
Эмильена икнула. Оттолкнула тарелку и закашлялась в салфетку. Я
безжалостно продолжаю:
- Своего рода художник. В конце концов, мы с тобой занимаемся одним и
тем же. Мы общаемся с художниками.
И про себя добавляю, что со своими художниками не сплю и не наполняю
дом произведениями их творческого воображения. Однако маленькая красивая
грудка в банке из-под варенья равноценна гигантскому фаллосу в гостиной.
- Прости меня, - говорю я Эмильене, - я забыл кое-что важное.
Я встаю из-за стола и отправляюсь за оставленной в ванной записной
книжкой, лежащей в кармане черного пиджака. Записываю: "Почему банки?" Если
расшифровать, это означает - не забыть спросить у обвиняемого, по какой
причине он выбрал банки для варенья, чтобы упаковать свою жену.
Когда я возвращаюсь в столовую, Эмильена с застывшим взглядом цедит
свой кофе, движения её холодны, точны, что предполагает самое худшее. Увидев
её, я вдруг поражаюсь еще одной мысли. Эмильена обильна плотью, а для жены
обвиняемого, даже если она была худа, потребовалось бы огромное количество
банок.